Трудности и сложности
Говорят, что первым очевидцем Благодатного огня стал апостол Петр. Услышав весть о Воскресении Христовом, он прибежал к Его гробу, заглянул внутрь и увидел пещеру озаренной светом.
Первые письменные свидетельства о сошествии огня на Гроб Господень появились более тысячи лет назад. Монах Бернард писал: "В Великую субботу служба начинается рано. Верующие поют “Господи, помилуй!”, пока с пришествием ангела не появляется огонь в лампадах, которые висят над гробом".
Так было десять веков назад. И так происходит сегодня. В канун православной Пасхи в храм Гроба Господня в Иерусалиме приезжают десятки тысяч верующих со всего мира. Они хотят видеть чудо — огонь, который загорается сам и не обжигает.
— Наверное, есть тут и просто любопытные! — заикнулся было Телеграф в беседе с одной паломницей из России.
— Что вы! — искренне удивилась женщина. — Неверующий человек не способен выдержать долгого ожидания огня. Вот посмотрите сами и поймете.
Я посмотрела. И поняла. Но случилось это немного позже.
По пути на Голгофу
В Израиль меня пускали будто нехотя. В аэропорту подвергли получасовому допросу. В Тель-Авиве встретила такая полоса тумана, что приземлиться удалось только со второй попытки. Это было неприятно. Но на этом неприятности и окончились. Начались сложности.
В Иерусалим меня отвез Виталий. С этим человеком мне очень повезло. За сорок минут езды по идеальной израильской дороге он открыл мне все тайны политики страны. Когда с внутренней политикой было покончено, мы принялись за внешнюю. Тема была исчерпана как раз в тот момент, когда показался Иерусалим.
И тогда Виталий спросил:
— Ну как, волнуешься?
С таким же успехом он мог спросить, дышу ли я. Мое глупое сердце скакало, как поплавок. Во-первых, мы въезжали на территорию Священной истории. Во-вторых, мы сильно опаздывали.
— А куда торопиться? — выдал Виталик и вдавил педаль в пол.
Маленькое отступление. В Израиле водят лихо. Но аккуратно — уступают друг другу, нехорошими словами не ругаются. Но что могу сказать про тамошние дороги? Уважаемые водители, нам по таким дорогам ездить вредно. После возвращения из Израиля начинаешь с двойной силой досадовать на родные колдобины.
Но это к слову. В Иерусалим мы приехали около часа дня в Великую пятницу. И совершили первую ошибку. Потому что главное событие дня — крестный ход по местам мучений Христа, имеющий четырнадцать остановок, начинается в полдень. И теперь мне досталось только увидеть спины паломников, спешащих после хода по своим гостиницам и подворьям монастырей.
— Ход только что закончился! — объясняли они несколько обескураженному корреспонденту Телеграфа.
Виталий между тем развернулся и укатил домой, обещав забрать меня на том же месте ровно через три дня. Я осталась наедине с Яффскими воротами в Старый город. Вокруг гудело на тысячу языков и наречий. “Главное — не пугаться, — сказала я себе, — пусть я тут и первый раз, но для каждого верующего человека Иерусалим — родной город. Что может случиться?”
И ничего страшного действительно не случилось. Пришлось поплутать по арабским улицам, превращенным в сплошной базар. После третьего столкновения с зазывалой: “Заходи, дорогая! Такой товар покажу!..” — я даже научилась опускать глаза и проноситься мимо.
С этими реалиями Иерусалима — толкотней, многоголосием и торговцами — смиряешься быстро. Таким город был и во времена Христа. И когда Господа вели к распятию по современной улице Виа Дела Роса, вокруг точно так же шумел базар. Торговцы скалили белые зубы, глядя на падающего под тяжестью креста Иисуса. Рядом с Ним в этот момент не было почти никого из родных.
Иерусалим — всегда одинаков. Похоже, бесконечный арабский базар никогда не перестанет шуметь вокруг паломников, ищущих для поклонения места остановок Христа по пути на Голгофу.
Огонь, который не опаляет
Схождение Благодатного огня происходит в Великую субботу (в нынешнем году она пришлась на 22 апреля). Храм Гроба Господня — самый главный христианский собор мира, под своей кровлей объединивший места распятия и погребения Христа, — вступает в этот день особенным образом. Меня об этом предупреждали опытные паломники: “На сошествие огня соберутся несметные толпы народа. Люди занимают все прилегающие улицы и площади. Они ждут огня несколько часов”.
Этот интерес закономерен. Благодатный огонь — необъяснимое чудо. Он берется ниоткуда.
Сами собою вспыхивают свечи в руках иерусалимского патриарха, который передает пламя дальше. Непонятным образом загораются и лампады в православных приделах храма. Долгое время власти подозревали верующих в мистификации. В давние времена паломников в храме стерегли турки. Они стояли в толпе с оружием наготове, чтобы отсечь руку всякому, кто посмеет тайком пронести в храм огонь. Но за все столетия не было ни одного случая, чтобы православных смогли обвинить в обмане. Но если появление огня в Кувуклии — так называется часовня над Гробом Господним, где иерусалимский патриарх молится о сошествии пламени, можно попытаться объяснить естественными причинами, что сказать о другом явлении? Первые минуты огонь нисколько не обжигает. По нему можно проводить руками, им можно “умываться”. Увидеть это чудо и съезжаются в Иерусалим десятки тысяч паломников со всего света. В храм попадает только десятая часть желающих. Они и могут видеть удивительные сполохи под куполом храма, которые предшествуют сошествию Благодатного огня. Народ, оставшийся снаружи, под пристальным оком израильской полиции иногда наблюдает над храмом радугу. Так говорят паломники.
— Если хочешь попасть на сошествие в храм, прятаться тут нужно с вечера, — научили паломницы из России.
Телеграф выполнил эти инструкции в точности. И вот что из этого вышло…
Игра в прятки
С вечера мы с другими паломниками заняли места в храме Гроба Господня. Это огромный собор, где свои приделы имеют как православные, так и католики, и армяне. Поэтому расписание богослужений строго определено. Поздно вечером начинается чин погребения плащаницы, который совершают греческие священники. Это символизирует снятие тела Христа со креста и положение Его во гроб.
— Главное, после службы найти укромный уголок и спрятаться от полиции, — шепчут женщины у меня за спиной.
Напротив на коврике расположились монахини из Румынии. Присев, в полудреме слышу над головой греческую и испанскую речь, иврит и сербское воркование. Уже сейчас в храме тысячи людей. Большинство — опытные пилигримы, взяли с собой складные стулья и подушки. И все с трепетом ждут появления полиции.
— Каждый год с нами поступают по-разному, — рассказывает Нана из Грузии, приехавшая в Израиль по программе студенческого обмена. — Иногда разрешают остаться в храме. Иногда выгоняют всех.
И действительно, сразу после окончания красивой службы у греков появляются люди в синей форме. Мы кидаемся кто куда. Думаю, это тоже давно стало традицией — паломники прячутся, охранники ищут их и выгоняют. На моих глазах юркий молодой человек вскочил в щель между потолком и низкой аркой и замер там. Со стеной он слился, словно хамелеон.
Мы с Наной ищем свои пути. Сначала прячемся на темной лестнице. Потом бежим в греческий придел. Здесь, в маленьком проходном коридоре, хранятся ковры. Может, завернуться в них?
— Берегись! Найдут — могут и дубинкой ударить, — тревожно говорит Нана.
Но я уже ползу куда-то вверх. И вдруг из плотно свернутого ковра высовывается чья-то голова. Пока мы с притаившимся греком в изумлении глядим друг на друга, за спиной раздается голос полицейского.
— Слезай! Еще найдешь место, где получше спрятаться, — говорит он на английском и смеется. bq. — Откуда ты?
— Из Латвии, — почти плачу.
Полицейский оказался неправ. Лучшего места для меня не нашлось. Соскользнув с ковра, попадаю прямо в руки его коллегам, которые настойчиво направляют меня к дверям храма. На часах половина второго ночи. Через час-другой на улицах, прилегающих к храму, начнут собираться очереди желающих попасть на саму литанию Священного огня. Обычно в них стоит несколько десятков тысяч людей, хотя сам храм вмещает только 15 тысяч.
— И то, если утрамбовать как следует, — комментирует этот факт российский священник.
Но никто не расходится. Даже снаружи люди терпеливо ждут, когда река благодатного огня растечется по ближним улицам Старого города.
Чудесное свидетельство
После символического изгнания из храма мне вновь повезло. Прижавшись от усталости к маленькой дверке в стене, я почувствовала, как она подалась.
Я оказалась на подворье греческого монастыря. За нами с Наной сюда попала и группа паломников из Украины.
— Матушки, позвольте переночевать! — стукнулись в какую-то дверь.
Надо отдать должное монахиням, в глухую ночь они нас не прогнали. Сперва позволили посидеть на внутренней лестнице. Но здесь часть паломников застала полиция и вежливо попросила удалиться. Остальные спрятались от облавы, кто куда горазд. Их-то чуть позже сестры монастыря и расселили по своим крошечным кельям.
— Никак иначе, как промысел Божий, — рассудили мы с украинцами под утро, когда оказалось, что в очереди возле дверей храма мы — в первой тысяче. И все это благодаря удобному месту ночлега.
На ночь храм бывает закрыт. Первым сюда впускают духовенство. За порядком наблюдают тысячи полицейских, с крыш за нами следят люди в красных беретах. Не иначе снайперы, перешептываются вокруг, в огромной давке спеша попасть в храм.
И вот мы уже внутри! Течение народа безудержно несет и швыряет. Я прибилась было к стеночке, откуда видна Кувуклия. Но вокруг все больше криков:
— Батюшки! Выпустите меня наружу, дышать не могу! Подвиньтесь! Некуда?.. Пропустите! Спасите! Полиция! — взывают на всех языках.
Толпа становится все плотнее. Она наваливается на полицейские барьеры. Вокруг — растерянные улыбки. Большинство из верующих приехали в Иерусалим впервые и не готовы к такой давке. Выйти из толпы уже невозможно, а она все уплотняется… “Полиция! Помогите…” И все сливается в один женский визг…
Я опомнилась, когда поняла, что сейчас упаду. Нога в последнем усилии сама встала на какую-то ступень. Женщины схватили меня и удержали.
— Ты боишься?
Я оглянулась. В давке мне улыбался мальчик. На вид — не больше десяти лет.
— Не бойся. Держи меня за руку! — предложил он мне.
Даниил приехал в Иерусалим с группой из Алма-Аты. Так мы и стояли, пока вокруг билось и кричало море людей. На лестнице давка была поменьше, хотя то и дело казалось — все, падаю со ступеньки вниз. Даниил глядел на меня и улыбался. Я пожимала его руку. Становилось легче.
Как прошли следующие пять часов? Не знаю. Народ начали пускать в храм Гроба Господня около девяти часов утра. Патриарх Иерусалимский Феофил вошел в Кувуклию около двух часов дня. Полиция немного помогла людям стать ровнее. Однако волны и крики продолжались все время. Женщины падали в обморок. Мимо меня с трудом пробрался к выходу старик-араб. Рукав его рубашки был в красном.
Не теснитесь! — кричали полицейские и передавали толпе бутылки с водой. Без этих бутылок что бы мы делали?
Незадолго до прихода патриарха в храм врывается арабская молодежь. Это тоже древняя традиция. Юноши бьют в барабаны и кричат: “Иля дин, иля виль Эл Мессиа! (нет веры, кроме веры Православной, Христос — истинный Бог)”. Однажды английский губернатор попытался запретить “дикарские” пляски. Патриарх молился два часа, и огонь не сошел. Тогда патриарх своей волей приказал впустить арабов. И чудо свершилось.
После крестного хода патриарх остается в подряснике и вместе с армянским католикосом входит в Кувуклию. Осталось совсем недолго, рассуждают вокруг. Многие молятся.
— Сегодня мы узнали, что такое настоящая давка и что такое страшная жажда, — говорит светлая Таня, приехавшая из Ростова. — Будем молить Бога, чтобы сегодня нам узнать, что такое счастье…
И вдруг — крик. И в совершенно темном храме появляются сполохи, и сейчас же патриарх через особое окошко в Кувуклии передает арабским юношам пучок горящих свечей. Гонцы тут же бегут с огнем по храму, передавая его верующим. Немедленно вокруг все становится красным от пляшущего огня (у каждого из молящихся в руках пучок из 33 свечей, которые символизируют 33 года земной жизни Христа). Дымно и жарко. Каплет воском.
— Не жжет! — удивленно говорит кто-то рядом.
И люди начинают водить руками по огню. На ощупь он теплый, ближе к фитилю даже горячий. Но я свидетельствую, что пламя не опаляет. Чудо это свидетельствует о воскресении Христа из гроба. О победе над смертью. О вечной жизни. И нет в памяти больше ни трудных часов, ни болящих ребер, ни слез усталости — одна радость. Христос Воскресе! И мир получил от Него еще один год для молитвы и исправления.
Маргита СПРАНЦМАНЕ