Наша история: двинский Художник Жак Шапиро, который любил эксперименты 7

Жак Шапиро в своей мастерской, 1955 год
Жак Шапиро в своей мастерской, 1955 год
13 мая исполнится 120 лет со дня рождения уроженца Двинска, французского живописца Жака Шапиро.

Жака, а точнее, Якова Шапиро своим художником считают французы, украинцы, русские и евреи. Даугавпилс также претендует на место в этом списке. Его картины хранятся в известных музеях мира. Немало коллекционеров живописи готовы платить бешеные суммы, чтобы иметь в собственности работы Шапиро.

Но о самом художнике и не менее талантливом литераторе известно до обидного мало. Яркие, полные счастья и света полотна Жака Шапиро, к сожалению, ничего не могут добавить к известным фактам его биографии, практически ничего не говорящих о личности уроженца нашего города.

Художник прожил 75 лет. Работал практически во всех жанрах – писал портреты, автопортреты, жанровые картины, интерьеры, пейзажи и натюрморты. Он пробовал себя в самых различных стилях. Вероятно, поэтому критики говорили о нем как о художнике, который любил эксперименты

Этот год особый, юбилейный – исполняется 120 лет со дня рождения Жака Шапиро и 45 лет со дня его смерти. Хороший повод хотя бы вспомнить о нем, хотя художник достоин того, чтобы связанные с ним юбилейные даты не только вспоминали, но и отмечали в Даугавпилсе – его родном городе.

Автопортрет художника

 

Как становятся художниками

Яков Шапиро появился на свет в 1897 году в семье двинского резчика по дереву Авраама Шапиро. Мальчик получил традиционное еврейское религиозное образование. Рисованием увлекся в возрасте 10 лет.

Три года назад в одном из номеров журнала «Лехаим» Владимир Хазан (за что ему и редакции журнала – низкий поклон!) опубликовал два автобиографических фрагмента из книги Жака Шапиро. Один из них – «Алексеев» – рассказывает о двинском периоде жизни художника:

…Я снова дома, но тянусь за город, в поле, на свободу. Искушенный ярмарочной картиной, я глубже ощущаю цвет. Желание учиться живописи гнетом лежит на мне, а отец настаивает, чтоб я занялся ремеслом.

— Ты тоже будешь, как тот, все художники таковы.

Он часто говорил мне о несчастном «сумасшедшем», бегающем по городу с картоном. И вот я стал шататься по улицам, чтоб такого встретить. Это был студент в зеленых диагоналевых со штрипками брюках, облегавших худые ноги. Мальчики за ним гонялись и дергали его за картон. Но он крепко прижимал к правому боку засаленную папку, словно она была частью его существа или знаком его судьбы. Женщины при виде его перебегали на другую сторону.

Когда я его встретил, я подбежал к нему, страшно волнуясь. Сперва недоверчивый, раздражительный, нищий студент, наконец, позволил мне прийти к нему на дом.

Я стал часто ходить к Алексееву и приносить ему свои рисунки. Он долго трепал восковыми пальцами мои клочки и долго молчал. Вдруг он хмуро встрепенулся и неуклюже выговорил:

— Ну что ж, хорошо. Тебе надо учиться. Не бойся нужды, даже если всю жизнь тебе предстоит черный ад.

Речь его была напыщенна, но она шла из глубины сердца с горечью и страданием. Суровый северный взгляд его, обыкновенно блуждающий, становился сосредоточенным и серьезным. Слова Алексеева меня пугали и волновали: я догадывался, что он говорит о чем-то большом, и по нескольку дней ходил как одурманенный.

… Когда-то Алексеев был студентом Академии художеств, а теперь он делал по клеткам увеличенные портреты с фотографических карточек. Этим он себе добывал скудные средства. У разбитого окошка за треножным мольбертом, засыпанным пылью от резинки, Алексеев вырисовывал глаза мещанок и моделировал индивидов с усами и медными пуговицами. Карандаш, заостренный, как игла, скрежетал по сердцу. Грудь его тоже скрипела.

Увеличению портретов Алексеев отказался меня учить, но, оставаясь у него подолгу, я сам научился этому ремеслу. Он как будто с этим примирился, но стал особенно молчалив…

Алексеев говорил, как важно быть в связи с природой: главное – смотреть, а потом видеть. Никаких других законов и систем не существует…

 

Как становятся французами

Когда Якову исполнилось 18 лет, он поступил учиться в Харьковскую художественную школу, потом продолжил обучение в Киевской. Революцию принял всем сердцем, помогал ей, рисуя политические плакаты. Судя по тому, что за несколько лет художник несколько раз менял местожительство, успев поработать в Екатеринославле, Петербурге и Москве, он был весьма активной натурой.

Яков был прекрасно знаком со многими известными художниками. Его первая жена Анна была дочерью знаменитого русского живописца Александра Бенуа. В Москве Шапиро работал театральным художником, писал декорации для спектаклей великих Мейерхольда и Вахтангова.

В 1925 году он, уже будучи признанным театральным художником, бросил все и уехал во Францию. Деньги закончились быстро, а что делать дальше, Яков просто не знал. Помог случай. В один из дней Шапиро встретил своего друга юности, художника Лазаря Воловика, который рассказал Якову о коммуне художников под названием «Улей». Русские ее называли «Ля Руш». Позже художник напишет: «В «Улье» либо подыхали, либо становились знаменитостями».

Идея создания «Улья» принадлежит французскому скульптору Альфреду Буше. Из оставшихся после Всемирной выставки 1900 года павильонов он придумал построить огромное здание. Здесь были обустроены крохотные мастерские с жилыми комнатами. Художники называли их «гробами». Но зато эти комнатушки можно было снять за мизерную арендную плату. 

 

Жизнь в «Улье»

В разные годы жильцами «Улья» были Амедео Модильяни и Пабло Пикассо, Марк Шагал и Хаим Сутин, Фернан Леже и Александр Архипенко.

В «Улье» Шапиро, ставший Жаком, прожил долгих 5 лет. «Мне удалось арендовать студию в Ля Руш, – вспоминал он впоследствии. – Это была небольшая квадратная комнатушка, изготовленная из тонких гипсовых блоков, с высоким стеклянным потолком. Такое ощущение, что в жилое помещение был преобразован примитивный чердак. С улицы доносились запахи крови из близлежащих скотобоен и ранние крики петухов. Да, Ля Руш не был дворцом. Каждый день, в полдень, мыши появлялись на лестнице моего чердака. Я угощал их хлебными крошками, и они после того, как съедали все, глядя на меня своими маленькими светящимися глазками, возвращались к себе в норку. Эти мыши скрашивали мое одиночество».

Зимой вода замерзала в трубах. Завернувшись в одеяло, художник продолжал работать. Спасал обогреватель, оставшийся в наследство от Хаима Сутина. Летом же стены и застекленная крыша мастерской, раскалялись так, что в комнате невозможно было находиться долго.

В эти годы Жак много работал, выставлялся. Его работы появлялись в многочисленных галереях, в том числе в известной Галерее Бонапарта.

Познакомившись в Париже с Сергеем Дягилевым, Шапиро сотрудничал с его балетной труппой. В 1928 году художник создал декорации для «Болеро» Равеля в Опере Гарнье и костюмы для русской танцовщицы Иды Рубинштейн.

Когда в 60-е годы пресса сообщила о сносе «Улья», Шапиро был одним из тех, кто боролся за сохранение уникального здания.

В это время он написал книгу La Ruche – об «Улье», уникальной общине художников. Она была написала на русском языке, но издана на французском. Ни в России, ни, тем более, в Латвии книга La Ruche не издавалась.

Но хочется верить, что придет время – и Жак Шапиро с триумфом вернется в свой родной город, где каждому жителю будет знакомо имя еще одного великого земляка.
 

P.S. При подготовке публикации использованы материалы сайта liveinternet.ru (пользователь Парашутов), а также фото с сайта bibliophilierusse.blogspirit.com.

11.06.2017 , 08:00

Подготовила Наталия Салагубова , Gorod.lv


Написать комментарий

Так он тоже наш земляк? Богата-же Латгалия на таланты! А может у нас уже сейчас кто-то есть, кому необходимо помочь и кто прославит нашу землю в будущем?...

скажите , а кроме экспериментаторов - евреев ,
в этом городе просто люди талантливые случайно не жили, хотя бы мимоходом творчеством не занимались ?

скажите , а кроме экспериментаторов - евреев , в этом городе просто люди талантливые случайно не жили, хотя бы мимоходом творчеством не занимались ?

Было несколько немецких,скупаю на аукционах.В свое время узнаете.

Было несколько немецких,скупаю на аукционах.В свое время узнаете. Кантор местной синагоги

Так,ты барыга!А строит из себя ...

скажите , а кроме экспериментаторов - евреев , в этом городе просто люди талантливые случайно не жили, хотя бы мимоходом творчеством не занимались ?

Может и жили, и сейчас живут...только чистым творчеством заниматься им некогда, хлеб насущный добывают с помощью прикладного...

Так,ты барыга!А строит из себя ...

Довольствуйся еврейской мазней,эстет.)))

Подготовка почвы... грядут новые весьма выгодные проекты... а горожане стерпят любую мазню!

Написать комментарий