Гадание на народной гуще

Как проводятся соцопросы, и можно ли им доверять? Чем объясняются сюрпризы нынешних выборов? На эти вопросы попытался найти ответ Kb. Предвыборные опросы центров изучения общественного мнения Latvijas fakti и SKDS достаточно четко определяли возможный список победителей голосования. Список этот в каких-то моментах совпадал, а где-то отличался.

“Общественное мнение — это нестабильное явление, оно чутко, очень восприимчиво к любой информации и может измениться очень быстро,— объясняет противоречия в данных соцопросов глава Latvijas fakti Айгар Фрейманис.— Немаловажно время проведения опросов, и даже разница в два-три дня может заметно повлиять на их результаты”. Опросы двух влиятельных социологических фирм и вправду проводились с разницей в неделю. Но проблема в том, что победителя не угадал при этом никто.

Немудрено: как заверяют сами социологи, их методы исследования общественного мнения практически не отличаются. При составлении выборки учитываются два критерия: география и этнический состав населения. Главное — учитывать принцип вероятности. “Нам не обязательно делить респондентов по другим, кроме национальности, социально-демографическим показателям,— добавляет глава SKDS Арнис Кактиньш.— Принцип вероятности дает гарантию того, что структура выборки респондентов будет более или менее совпадать с социально-демографическими параметрами населения страны”. “На результаты опроса может повлиять, скорее, отношение интервьюера, чем методы составления выборки”,— соглашается Фрейманис.

Чтобы определить мнение всей страны, социологи опрашивают обычно в среднем 1000 человек. Говорят, этого вполне достаточно. “Это некий стандарт, которого придерживаются во многих странах мира,— объясняет Айгар Фрейманис.— Возьмите Россию с ее огромным населением, а ведь опрашивается обычно там не более 2 тыс. человек”. “Это связано с величиной статистической ошибки,— продолжает Кактиньш.— При тысяче опрошенных она показывает оптимальное значение — в среднем 2—3 процента”.

“Конечно, опросить можно и в два раза больше людей,— продолжает Фрейманис.— Но возможность ошибки снизится только на 1%, и в этом случае результаты не оправдают вложенных средств”. Хорошо, пусть так. Но где же хотя бы приблизительно достоверные прогнозы итогов выборов? С ними — беда. Беда эта объясняется, по мнению Kb, тремя факторами.

1. А респондент пошлет в…
В последние годы здесь наметилась определенная тенденция, которая позволяет социологам с точностью прогнозировать по крайней мере один результат любых внутриполитических выборов — сравнительно высокие результаты у ЗаПЧЕЛ при низких показателях в предвыборных опросах.

“Избиратели ЗаПЧЕЛ чего-то боятся, считают, что их политические предпочтения не в моде, что они просто неприличны. Что неудивительно: вспомните риторику латышских партий и латышских газет!” — объясняет странную тенденцию глава SKDS. ЗаПЧЕЛ на минувших выборах получило на 3% больше голосов, чем предсказывали опросы, при том что показатели других “прорусских” партий были угаданы и SKDS и Latvijas fakti достаточно точно.

2. Голосуем сердцем
Второй фактор, который на самом деле является вариантом первого. В момент опроса респондент, отвечая на вопрос интервьюера и стараясь “казаться умнее”, может действительно попытаться выбрать политическую партию исходя из ее программы. Но оставаясь один на один с избирательной урной, он уже “не стесняется”. “Выбор большинства избирателей основан на эмоциях, хотя при этом могут играть определенную роль также устоявшиеся идеологические установки”,— говорит Кактиньш. Поэтому, по его словам, на избирателей не воздействуют предвыборные программы партий. “Их читают эксперты и журналисты, отчего, конечно, сами партии только проигрывают, ведь журналисты интерпретируют прочитанное на страницах газет, в радио- и телеэфире, и их оценка является, как правило, отрицательной. Это лишь указывает на то, что наши политики толком не понимают фундаментальных законов политики, не знают, кто является потребителем тех или иных политических продуктов”. В победе ЗаПЧЕЛ на левом фланге и неожиданной победе радикалов на правом социологи видят закономерность. По их мнению, это свидетельствует об обострении межэтнических отношений. "Латвия — это двухобщинное государство,— говорит Арнис Кактиньш.— События в одном таком пространстве тут же отзываются эхом в другом. Особенно красочно это показывают протесты против реформы образования. ЗаПЧЕЛ восклицало: “Русские идут!” — и это позволяло ТБ/ДННЛ четко определить “врага”, показать “матрешек” и крикнуть: “Смотрите, они наступают! Голосуйте за нас, мы защитим вас!” Этим социология может объяснить и провал Латвийской Первой партии. Постоянными заигрываниями с русским электоратом ЛПП ничего не приобрела (в период обострения отношений вялые “центристы” — не в моде), а вот латышских избирателей — потеряла.

В победе “тевземцев” был и другой объективный момент. “Крастса и Зиле журналисты нарисовали как западных политиков, понимающих толк в общеевропейской кухне. Они соответствуют представлениям о том, как должен выглядеть европейский политик”,— добавляет Фрейманис.

3. Вообще не голосуем
Все это прекрасно, но это рассуждения постфактум. Кто же мешал, основываясь на этих рассуждениях, предсказать победу “тевземцев” ДО выборов? Тут, по мнению Kb, вмешался еще один фактор, о котором главы центров изучения общественного мнения не упомянули. Это рекордно низкая — 41,23% — явка избирателей.

Между тем прогнозировалось, что к урнам придет процентов 60—65 граждан страны. А в итоге, как выразился кандидат от Народной партии Артис Пабрикс: “Умеренные, экономически активные люди, молодежь — остались дома, а на выборы пошли пенсионеры-латыши, на которых сильно подействовали демонстрации школьников”.

Вывод: упустив из виду или неправильно спрогнозировав такой момент, как явка избирателей, и SKDS, и Latvijas fakti сработали фактически на мусорную корзину. Предсказать итоги выборов им не удалось.