Содержание в течение 25 лет в латвийских тюрьмах 50 пожизненно заключенных обходится государству, по самым скромным подсчетам, в 6,387 млн.латов. Если учесть, что наказание они отбывают в отдельных камерах и в несколько лучших условиях, нежели остальные осужденные, а также, что для их охраны требуется повышенный уровень безопасности, то разговоры о возврате в нашей стране смертной казни обретают практический оборот. Бытует точка зрения, что на фоне всеобщей нехватки денег высшая мера наказания помогла бы решить многие проблемы латвийской пенитенциарной системы.
Мысль о возобновлении общественной дискуссии по поводу применения смертной казни в Латвии недавно озвучил не кто иной, как министр юстиции Гайдис Берзиньш. Это было скорее эмоциональное заявление, однако упало оно на благодатную почву. При этом некоторые сторонники высшей меры наказания тут же смекнули, что государственному бюджету слишком дорого обходятся те, кто отбывает пожизненный срок. Правда, этого политики стараются не говорить.
“Я как начальник Управления мест заключения (УМЗ) считаю невозможным возврат Латвии к практике смертной казни, поскольку мы вошли в Европейский союз и взяли на себя соответствующие обязательства, — сказал глава УМЗ Висвалдис Пуките. — Однако как человек я поддерживаю идею общественной дискуссии по этому вопросу. Обсуждать тему экономии средств на пожизненных заключенных отказываюсь, так как считаю ее некорректной”.
Пуките сообщил, что один день в тюрьме одного пожизненно заключенного обходится госказне в 14 латов. Пенсионеры, многие из которых всю жизнь проработали на благо страны, вынуждены жить на гораздо меньшие средства. На охрану пожизенно осужденных выделяется несколько больше средств, чем для других заключенных, поскольку требуется обеспечение особого уровня безопасности.
При всей циничности постановки вопроса о возобновлении смертной казни еще и с целью бюджетной экономии у него есть и другая сторона, о которой напомнила депутат Сейма Линда Мурниеце. “Особый цинизм я как раз вижу в том, что содержатся убийцы и насильники, которым присуждено пожизненное заключение, на те налоги, которые платят в том числе и родственники их жертв, — говорит она. — Есть варианты, как нам вернуть смертную казнь, и я надеюсь, что этот вопрос будет доведен до референдума”. По словам Мурниеце, парламентское большинство следует европейским требованиям по собственному усмотрению. Например, с законом, направленным против легализации средств, добытых нелегальным путем, тянули целый год, а ведь на его принятии тоже настаивала Европа. “Я считаю, что нам важнее наше общество, наши дети, чем европейские директивы, и государство должно наконец это понять, — добавляет Мурниеце. — Ведь есть особые случаи, когда люди действительно заслуживают смертной казни. И если народ выскажется на референдуме за ее возврат, то, думаю, нас за это из Евросоюза не исключат”.