Можно быть свидетелем или же активным участником событий общественной жизни, но так и не ощутить необходимость в публичном обсуждении проблем. Нужен какой-то особый импульс. Для меня, чтобы взяться за ручку и высказаться по проблемам образования, вот уже много лет таким “раздражителем” является позиция Сергея Мазура, учителя истории рижской школы им. Оствальда. Он к тому же – видный общественный деятель, один из организаторов Гуманитарных семинаров “SEMINARIUM HORTUS HUMANITATIS”, на основании которых издается альманах “Русский мир и Латвия” (вышло уже 20 альманахов).
Началось все лет десять назад, когда меня попросили написать рецензию на педагогические публикации журнала “Даугава” за 1998 год. Автором их был как раз Сергей Александрович. Мое мнение “Кому еще нужна педагогика!?” напечатали в №1 ж. “Даугава” за 1999 год и затем он на годы пропал из моего поля зрения. Случайно обнаружил сайт Гуманитарного семинара, созвонились. На сайте, а также в Альманахах Х1 и ХШ напечатали мои статьи “Образование без педагогики: латвийский путь?”, “Необразованное образование”, отклик на статью В. Гущина “Из опыта борьбы…” и др.
Но затем сотрудничество прервалось, когда то ли сам Сергей Мазур, то ли кто из рецензентов отклонили от публикации мою отповедь на провокационную статью Мирослава Митрофанова “Культура для леопарда” (Альманах Х1, Рига-2007, стр.57-59), посчитав ее сведением личных счетов. Стало понятно, на этой “свадьбе” – я непрошенный гость. И отошел в сторону. Не вспыхнуло вдохновение и на призыв высказаться по актуальным образовательным проблемам к очередным XL1X Чтениям на тему “Изучение и применение опыта модернизации образования”. Семинар этот с успехом прошел 28-30 октября 2009 года с участием российского академика, доктора педагогических наук Б.М. Бим-Бада.
Прослушивая аудиозапись всех выступлений, выставленных на сайте Семинара, мой слух два или три раза натыкался на однотипные вопросы из глубины аудитории, что-то, вроде: “Но ведь это и есть педагогическая деятельность?”, на что вопрошавший всегда получал положительный ответ. “Жихарка”, сидящий во мне – надо сказать, своевольный и радикальный тип – почему-то в этом глухом и еле слышном мужском голосе, признал именно Сергея Мазура.
Действительно ли это были его вопросы, я не знаю, но реакция последовала незамедлительно – и вот уже около двух месяцев текст сам собою “варился” и “ткался” у меня будем считать, что в голове (на что я не раз жаловался знакомым) и окончательный вариант которого я и хочу предложить читателям.
Что касается семинара, то он действительно получился очень интересным и информативным, а приняли в нем участие учителя и ученые, искренне заинтересованные в изменении положения дел в латвийском образовании. И в этом может удостовериться каждый, войдя на сайт http://shh.neolain.lv или новую его версию http://humanitatis.lv/info/index.htm.
Сообщая это, прошу предлагаемую статью воспринимать в контексте того, о чем говорилось на Чтениях, т. е. она – как бы недостающая составная часть обсуждавшихся на Семинаре в Риге проблем. В противном случае, впечатление от прочитанного может вызвать нежелательный отрицательный эффект, что было бы несправедливо – поскольку автора (я надеюсь) никто не может обвинить в унынии.
Учеба кончилась. Ура?
Чем больше появлялось людей, неспособных признавать собственные ошибки, тем большие напасти накатывались на общество и государство. Но это было не в счет, и из школьных классов незаметно испарился такой вид деятельности, как работа над ошибками – учеба на этом закончилась, а началась подготовка к экзаменам. В высших же сферах учеба и не начиналась.
Перманентные преобразования, происходящие в латвийской образовательной системе ошибочно отождествлять с метаморфозами, происходящими в живой природе, когда, например, на определенной стадии развития органично происходит превращение головастика в лягушку. Все эти структурно-функциональные преобразования, начинающиеся в МОН и далее как волны распространяющиеся по подведомственным учреждениям, являются некой (но обязательной) забавой, типа игры “буриме” – это когда очередной участник подставляет под ближайшую рифму строку, понятия не имея о предыдущих, написанных другими участниками.
Однако, в отличие от развлекающейся таким образом публики, в итоге потешающейся возникающими смысловыми несуразицами и нелепостью, вершители преобразований занимаются не легкомысленной игрой, для них это чуть ли не священное ритуальное игрище, поскольку люди они вполне осведомленные и даже мнящие себя специалистами и знатоками. Их отличие и в том, что заранее имеют вполне определенную (якобы, благую) цель и действуют отнюдь не бескорыстно, а главное – без всяких сомнений, угрызений и ответственности. И как первые – никакие не поэты, вторые – никакие не педагоги. Их администрирование как раз и направлено на то, чтобы педагогов в образовательных учреждениях не было. Для них наука – злая мачеха, а знаний они боятся, как черт ладана.
Кто такие “никакие”?
Очень просто стать “никаким”: надо лишь вообразить, будто сообщая информацию (сведения) – “даешь” знания. И обязательный второй конец этой “палки” (а палка не может быть с одним концом) – о чем-то услышав, автоматически возомнить себя уже знающим. Отрицание факта таинства возникновения знания, процессов роста и развития человека как личности характеризует систему образования как “никакую”.
В советское время про воспитание детей много говорилось. Надо признать – всякого. С начала 90-х годов в латвийских школах эту головную боль сняли как по приказу: школа только учит. Исчерпывающая аргументация для родителей предельно проста: мы даем детям знания, а вот как они их “берут” – это ваша забота. Эту позицию документально подтверждают и критерии оценки эффективности работы школ, где знания, умения и навыки учащихся – основные показатели. В этой связи, нам ли в Даугавпилсе не знать о лучшей школе страны? (“гимназия”, “лицей” – это просто слова).
Ну а самые уж “никакие” обязательно в качестве козырного аргумента приведут цифры процентного поступления выпускников в вузы. Между тем в профессиональной среде (я теперь абстрагируюсь от всего латвийского) не первое десятилетие, а второе столетие непрестанно речь идет о пагубности такого подхода в образовании. Кому не известно выражение “пресловутые ЗУНы” (знания, умения, навыки)? А дело-то простое – человек неделим, он не может быть “частичным”. Стоит вообразить обратное, и ни о каком воспитании его речи не может идти, а вот образоваться он может невесть каким. “Животное, родившись от льва и львицы делается львом без всяких стараний и усилий со своей стороны, без всякого влияния счастливого стечения обстоятельств, но человек, родившись…даже человеком в полном значении этого слова, может сделаться и волком, и ослом и чем угодно” (В.Л.Белинский).
На вопрос, почему же в современной школе не может происходить действительный процесс воспитания детей, ответ прост: потому что для учителей программа по учебному предмету главнее детей, а доказывают они свою ответственность не детям и родителям, а администрации. У противников изменения системы оценивания качества работы школ всегда наготове “страшилка” для родителей – дети будут меньше знать. Чушь! Сама нравственная атмосфера учебного заведения всегда выведет в первые ряды талантливого педагога.
Невыученные уроки
Передо мной журнал “Народное образование” за 1914 год [Том.1 (Стр. 129 – 240). Кн.2. Февраль], в библиографическом разделе которого напечатано сообщение за подписью “А.Г.” о переводе на русский язык книги: Монтессори, М. Дом ребенка. Метод научной педагогики. Стр. 319. М. 1913. Цена 2 руб. 50 коп. Автор цитирует Монтессори: “Нам слишком хорошо знакомо удручающее зрелище учительницы обыкновенной школы, которой вменено в обязанность включить (вот именно!) известное количество отрывочных и сухих фактов в головы школьников”, отчего “самопроизвольные проявления личности ребенка подавлены до такой степени, что он похож скорее на мертвый аппарат” (стр. 215).
Живший, по всей вероятности, в демократическом царстве, господин А.Г. не соглашается с итальянской учительницей (как он ее называет): "Почему же непременно “вменено”? Скорее, сами вменяют себе: по недоразумению!". Цитируя Монтессори, рецензент указывает единственный путь для учителя стать воспитателем: “С чувством благоговения и любви, со святым любопытством и жаждой достигнуть заповедного величия духа, такой человек начинает наблюдать все проявления жизни у маленького ребенка… ОН ОТ РЕБЕНКА НАУЧИТСЯ, КАК ЕМУ СОВЕРШЕНСТВОВАТЬСЯ, ЧТОБЫ ВЫРАБОТАТЬ В СЕБЕ ВОСПИТАТЕЛЯ”. Слова Пророка: “Я введу в вас дух, и вы оживете” – имеют непосредственное отношение к работе учителя, который побуждает, одобряет, оказывает содействие. А.Г.: “За такими призывами, горячий пафос которых сливается с возвышенными библейскими настроениями истинного педагога, следует описание того, как осуществляется у Монтессори основное, старое требование: надо снизойти до уровня ребенка, чтобы поднять его до уровня развитого культурного состояния, надо дать ему проявить себя, свои силы, умение и т.о. (А.В.:таким образом) РАСКРЫТЬСЯ В ПОЛНОГО ЧЕЛОВЕКА. Старая, скажут, тема о самодеятельности. Да, верно… Но посмотрите, как она продумана, пережита… Запастись тем огнем педагогического вдохновения, который горит у Монтессори не только на страницах ее книги, весьма не мешает: ЗДЕСЬ СОВСЕМ НЕ ТАК ПРЕЛОМЛЯЕТСЯ ИДЕЯ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ, КАК ЭТО ИМЕЕТ МЕСТО В СУХИХ ДИДАКТИКАХ” (стр.216). (А.В.: курсив мой).
В №9 общепедагогического журнала для школы и семьи “Русская школа”, за сентябрь 1900 года, есть статья “Педагогический съезд в Одессе в 1881 году”, в которой изложено обсуждение вопроса “об уничтожении в курсе наших гимназий установившегося разделения предметов на главные и второстепенные”. Места ей отведено с 61 по 73 страницу.
Обсуждение было всестороннее, причем главные и второстепенные на то время предметы, не совпадали с теми, которые учредили латвийские чиновники. "Признавая вопрос достаточно исчерпывающим, председатель предложил на окончательное решение съезда этот вопрос в следующей форме: “Признает ли педагогический съезд нужным удержать и на будущее время существующее досель деление предметов гимназического курса на главные и второстепенные?”. Двадцать три голоса против пяти признали полезным такое деление отменить". Дело здесь принципиальное. Если это разделение подчинено утилитарным целям, то отвечает на вопрос: “Для чего это надо?”. И в этом случае, ни о каком гуманитарном подходе речь идти не может. К тому же, со временем обязательно произойдет своевольная переоценка их значимости. Само деление – это зафиксированное презрение к своеобразию личностного развития.
Это все равно, что утверждать, что селезенка лучше левой ноги, или же презирать правую из-за того, что левая толчковая.
Утилитарный, биологизаторский подход – главенствующий в латвийском образовании. В центре даугавпилсской науки – в университете многое могут рассказать из жизни тараканов, червей и ящериц, вот только с человековедением как-то все очень затруднительно. Не потому ли в обществе все больше появляется “кукушек”, “волчар”, “ехидн”, и уж, конечно же – “хамелеонов”? И связано это “явление” с основным вопросом, без ответа на который как-то даже неловко подходить к построению системы образования – о цели воспитания. Это, если кто помнит, из пожелания воспитать людей, сочетающих в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство. Естественно, с начала 90-х в Латвии от этого фантома избавились и, надо признать, в первую же очередь вывели свой идеал (даже специальные законы придумали).
Тип прост – говорящий по-латышски. Однако, образование, т.е. те же невыученные уроки, о которых говорилось выше, внесли в тип однобокость, и в итоге получился – болтун. Конечно, кого-то этот идеал устраивает, но, согласитесь, как-то это убого выглядит. Как будто человек только из языка и состоит. Я о цели воспитания в данный момент промолчу, поскольку знаю, что ни в коем случае нельзя сообщать знания людям необразованным: от этого большой вред – прочитают, возомнят и заболтают. Но в семинаре г. Мазура, если он поднимет эту тему и пригласит, обязательно приму участие. Хотя, мы и в Даугавпилсе вполне способны такие проблемы обсуждать.
Как трудно жить!
Трудностей у всех сейчас хватает. О них говорят и пишут без стеснения. Есть трудности у накручивающих цену продавцах (простите, наемные работники!), которые считают, что кормят нас, поят, одевают, лечат и др. Без сомнения, трудно учить детей таким образом, каким обязывает это делать МОН. Почему же молчат учителя, что им учиться не дают? “Пусть это звучит как парадокс, но беззаветно преданных современной, несовершенной школе педагогов я считаю одними из самых вредных для детей” (П.П. Блонский).