Алоиз Вазнис: сражения в KNAB связаны с борьбой за коридоры контрабанды 5

Стрике не устраивает ни один из ее начальников

«Судя по событиям на протяжении лет, у происходящего в KNAB, на мой взгляд, есть прямая связь с борьбой за коридоры контрабанды, – сказал он. -- Руководителем KNAB был назначен  Алексей Лоскутов, которого Юта Стрике восприняла очень негативно. Нормальные отношения у них сложились только после того, как Лоскутов стал зиц-председателем — человеком, который формально считается начальником, подписывает нужные бумаги, но фактически этой конторой не руководит. А руководила ею Стрике. Когда пришел Вилнитис, то конфликт начался вокруг того, что Вилнитис хотел создать одно подразделение, которое будет заниматься борьбой с контрабандой в Латгалии, и подчинить это подразделение себе. 

Что это значит? Это значит, что KNAB мог начать работу в этом регионе, что очень важно, потому что вся контрабанда идет с той стороны — от границы с Россией и Белоруссией. И Стрике не узнавала бы первой, кого будут ловить, что разрабатывается и что там происходит. Мне кажется, что главная задача этой конторы была не посадить тех, кого надо посадить, а, наоборот, не сажать тех, кого нужно. Именно этого больше всего испугалась Стрике, поэтому начался скандал с Вилнитисом».

Штат большой, а результатов мало

Бывший министр не скрывает, что он невысокого мнения о качестве работы KNAB.

«Если говорить о якобы значительных достижениях KNAB в борьбе с коррупцией, то не будем забывать, что штат бюро очень велик — больше сотни человек, однако их достижения не особенно заметны. Так как, во-первых, очень много брака, – считает он. – Хотя бы только те вещи, с которыми я сам работал. Есть три дела Одерова, по которым мой клиент Владимир Одеров был оправдан. Это чистый брак KNAB. Дело Руслана Дервана — тоже брак. Так называемое дело тракториста, в котором одного моего клиента обвинили в даче взятки за выдачу прав тракториста. Три человека — все трое оправданы. Дело о даче взятки Шушкевич — тоже оправдание. Так что только из моих клиентов в шести делах оправданы девять человек. Но я не единственный адвокат в стране — адвокатов у нас много. Скорее всего, не единственный, кто сталкивается с таким браком. Так что брака много. 

В качестве примера такого брака Вазнис, приводит так называемое «дело олигархов», где шума много, или «дело Лембергса». 

«Трудно сказать, что там есть, но оно тянется годами, говорит он. -- Судя по информации, которая попала в прессу, «дело Лембергса» -- это какой-то бред: неким предпринимателям показалось, что у них 20 лет назад вымогали взятки. Что конкретно было, как это произошло, они больше рассказать не могут. И суд годами допрашивает связанных с этим делом, и годами ничего не может выспросить. Долго тянется и дело «Latvenergo”, дело о дигитальном телевидении. 

Возможно, в этих делах что-то есть, но плоды этого дерева зеленые и полностью несъедобные — дела не пройдут через суд с такими материалами, какие подает KNAB. KNAB устраивает маски-шоу, большую рекламу с наручниками, специально ведет задержанных по улице, чтобы все телевидение могло снять событие, но через некоторое время выясняется, что вышел пшик — задержанных надо выпускать. Не вижу там больших достижений и многих раскрытых коррупционеров. Единственный крупный коррупционер, которого раскрыли, это Раймонд Янита из Рижской думы». 

Не надо списывать свои проколы на суд

Причем, такие результаты KNAB часто объясняет особенностями латвийского судопроизводства.

«В одном из интервью Стрике высказала очень интересную мысль — она выразила претензии к суду, дескать, суд требует слишком много доказательств вины обвиняемых, – сказал Вазнис. -- Мол, знакомые ей коллеги из других стран удивляются — у них такие обвиняемые и подозреваемые, как у нас, уже давно были бы осуждены, а в Латвии суд не судит и требует доказательств. Вспоминаю, что в свое время нечто столь же абсурдное высказывала и экс-президент Вайра Вике-Фрейберга — что суд требует слишком много доказательств. Такая нынче тенденция и желание, чтобы суд осуждал без доказательств — на основании революционной убежденности. 

Не менее странным было письмо KNAB министру юстиции о том, что суд необъективно рассматривает дела, и в этом виновата председательница окружного суда. Если в твоем распоряжении есть материал, что суд что-то необъективно рассмотрел, то для этого есть высшая судебная суда. Тогда надо добиться того, чтобы высшая инстанция отменила приговоры низшей, а не писать какие-то памфлеты. Тогда нужно восстанавливать справедливость, призывать виновных к ответу. Но как так можно — на основании каких-то личных представлений выдвигать претензии к суду?»