Анатолий Хлопок: испытания через пространства и времена (часть 1) 9

Анатолий Хлопок - лицо достаточно известное в среде даугавпилсских спортсменов, как никак - один из последних мастеров спорта по водному туризму советских еще времен. Но при этом, неприметное, не стремящееся быть на виду. Сам Анатолий вот уже более пятнадцати лет как прервал контакт с представителями прессы. Для меня, однако, сделал исключение. И тому была причина, да, как выяснилось, не одна. Возможно, сказалось приятное воспоминание об удачно сданном экзамене во время обучения в Даугавпилсском педагогическом институте (я, в то время доцент, этого и не помню).

Хотя за последние лет тридцать бывали периоды, когда встречались в самодеятельной компашке; так, помнится, гоняли в спортзале ДКХ в баскетбол. И потом опять терялись, перебрасываясь на ходу парой слов при случайных встречах. Анатолий для меня – родная душа в том смысле, что оба мы вот уже много лет (явно более полувека) регулярно – несмотря ни на что - занимаемся физкультурно-спортивной деятельностью («держим усилие», как определил бы философ); спорт для каждого на каком-то жизненном этапе был профессией, и все время непрерывно – не хобби, не увлечением, а самой жизнью: со всеми ее причудами, встречами и потерями, потом и кровью, радостями и поражениями.

В его рассказах о прошедших событиях и путешествиях не было позерства, он не скрывал своих целей, эмоций и пристрастий. Несмотря на это сам Анатолий оставался как бы в тени (не то самого себя, не то описываемых событий) - скорее засекреченным, чем предсказуемым. Это не смущало: я с подозрением отношусь к людям, утверждающим, что они кого-то хорошо знают (тем более – себя) или способны кото-то познать «как облупленного».

Эти убеждения, да и сами потуги, во-первых, оскорбительны для нормального человека, во-вторых, ошибочны. Так что, расставшись даже менее, чем на полчаса, и встретившись вновь – надо по новой начинать изучать человека – тем ли он остался, что и был при расставании? Вам известно, что произошло с ним в эти полчаса? Нет? Тогда примите как истину - он уже другой. Но, по обыкновению - лень встает на пути познания. Полагаю, знакомство с Анатолием как путешественником и спортсменом, пусть и несколько поверхностное, окажется для кого-то познавательным и даже интересным. Тем более, накануне долгожданного времени, когда вновь откроются границы и появятся возможности для путешествий и походов.

Корр.: Ты в спорте с детских лет, что двигало тобой?

А.Х.: Начинал с легкой атлетики и был даже юношеским чемпионом по спортивной ходьбе; позднее, учась в ДПИ, увлекся водным туризмом. В студенческие годы выделил в себе одну черту – непременно хотелось совершить что-то невозможное. Помнится, от бывалых туристов услышал о реке Катунь, что на Алтае – мол, непроходимая. Понадобился десяток лет обретения опыта (Кольский, Карелия, Сибирь, Карпаты, Приполярный Урал и др.) – и в 1989 году завершил карьеру байдарочника руководителем сплава наивысшей 5 категории сложности именно по Катуни. Позднее, когда уже распался Союз и походы закончились (поскольку туристы стали выживать сами по себе), увлекся триатлоном. И здесь тянуло на подвиги – стал первым из латвийских триатлонистов, который в возрасте 40+ стал Ironman («Железным человеком»), преодолев классический маршрут: 4 км плавание + 180 км вело + 42,195 км бег. Тогда этот вид спорта лишь зарождался и охотников проверить себя на выносливость было не много.

Самый трудный в физическом и техническом отношении велопоход-экспедицию совершил, когда было уже под 60 – протяженностью 1500 км через Тибет и Гималаи – к Джомолунгме (Эвересту). «Крутили» 25 дней от Лхасы (столицы Тибетской автономной области Китая) до столицы Непала Катманду, было несколько перевалов на высоте 4-5 тысяч метров, подъемы порой доходили до 35 км, спуски – до 100. Нас было 14 допущенных участников (от 35 лет) из разных стран мира – США, Канады, Германии, Австралии, Норвегии и др. По два перехода в день (до обеда и после) - с фиксацией занятого места на этапе. Итоговое, по сумме занятых мест, получилось четвертое. Я был в числе самых возрастных, но гораздо опытнее остальных на спусках, шел их практически без тормозов. Сказались «тренировки» в Альпах и Кордильерах, там спуски доходили до 200 км. Мои товарищи по-дружески называли меня «Крейзи раша». Стоит отметить, что готовился я к этому испытанию очень серьезна, как если бы готовился к Олимпийским играм.

(Продолжение следует)