Книга иллюстрирована фотографиями американского художника Роберта Моргана, который более трех десятилетий живет в Венеции. Он был одним из близких друзей Иосифа Бродского, именно ему поэт и посвятил «Набережную неисцелимых».
- Когда вы впервые встретили Бродского?
С Иосифом меня познакомил в Венеции наш общий знакомый – превосходный американский поэт Марк Стрэнд. В свою очередь я познакомил Бродского со многими видными венецианцами, включая графа Джироломо Марчелло, наследника последнего дожа.
- Чем так привлекала Бродского Венеция?
Прежде всего тем, что напоминала ему Петербург. Ему нравились венецианские туманы, запах замерзших водорослей.
- Часто ли он сюда приезжал?
Пару раз в год. Он был северным человеком, терпеть не мог жару и старался приезжать в Венецию зимой. В те времена по широкому каналу Джудекка ходили не только пассажирские, но и грузовые суда – танкеры. Среди них часто попадались и суда под советским флагом. Каждый раз, когда Иосиф видел этот флаг, он приветствовал его неприличным жестом. Дело в том, что он всю жизнь испытывал чувство обиды на свою бывшую родину. Ему не разрешили приехать в Советский Союз на похороны его родителей. Этот запрет вызвал у него ненависть к режиму, которую он испытывал до самой смерти.
- Почему поэт назвал эссе «Набережной неисцелимых»?
Рядом с набережной Дзаттере в свое время находилась «больница неисцелимых». Бродский сам был неизлечимо болен, и его постоянно преследовала мысль о неизбежности смерти.
- Плавал ли он сам в Венеции на лодке?
У меня была пара весельных лодок, и мы с Иосифом иногда катались вместе. Ему хотелось грести самому. Здесь гребут стоя, и это требует определенного навыка. Он хотел проверить свою силу, но из-за больного сердца ему не хватало выносливости. Его это очень огорчало. По сути своей он был атлетом, бойцом. Он ничего и никого не боялся и – в случае необходимости – мог заехать по физиономии. Бродский не был задирой или забиякой, но всегда умел защитить себя не только в интеллектуальном, но и в физическом плане.
- Пользовался ли поэт успехом в Венеции?
Здешние интеллектуалы были настроены просоветски и антиамерикански, а коммунисты в Италии в то время считались «демократами». В левых интеллектуальных кругах его не любили. По этой причине Иосиф не пользовался большой популярностью. Венецианский мэр, коммунист Массимо Каччари, философ, относился к Бродскому с пренебрежением. Однако все мгновенно изменилось, как только он получил Нобелевскую премию.
- Несмотря на тяжелую болезнь, ничто человеческое не было чуждо лауреату Нобелевской премии?
Он жил на черном кофе, на граппе и на сигаретах, у которых всегда отрывал фильтр. Он знал, что обречен. Поэтому считал, что надо наслаждаться тем временем, которое ему осталось. Иосиф был байронической личностью, притягивал к себе молодых хорошеньких женщин не только потому, что был знаменитым поэтом. И он, конечно, их любил. В некоторых отношениях он был достаточно приземленным человеком, любил соленую шутку…
- Когда Бродский еще только мечтал попасть в Венецию, он воображал, как снимет целый этаж в старом палаццо на берегу канала, будет там сидеть и писать. Когда же деньги кончатся, он собирался попировать напоследок, а потом вышибить себе мозги из пистолета. Говорил ли он с вами о самоубийстве?