Русские Латвии должны взять от законов и конвенций все что можно. И даже больше
Держать себя в рамках
Если для латышского большинства разочарование наступило после вступления Латвии в ЕС, то русское меньшинство аналогичные чувства испытало после ратификации Рамочной конвенции по правам нацменьшинств, – считает руководитель Европейского русского альянса Мирослав Митрофанов, наработавший немалый аналитический опыт в должности помощника депутата Европарламента от ЗаПЧЕЛ Татьяны Жданок.
Потому что ничего в жизни людей не изменилось. И дело даже не в том, что Латвия ратифицировала эту конвенцию с оговорками. Эстония обошлась без оговорок и взяла на себя обязательства по мере сил обеспечивать как использование языков меньшинств на уровне самоуправлений, так и топонимические обозначения в местах компактного проживания неэстонцев. Но чуда не произошло и там.
- Может, Рамочная конвенция – это просто великая мистификация?
Это дитя войны в Югославии. Конвенция создавалась не под Северную Европу, где градус общественных эмоций ниже среднего, а в значительной степени для южных европейских земель, где бытовая нетерпимость в конфликтной ситуации обычно выливается наружу. Принятый в 1995году «в защиту меньшинств» документ стал инструментом для достижения компромисса между этническими общинами на территории смешанного проживания.
Причем конвенция, направленная на защиту меньшинств, несет в себе и элементы защиты государства, ибо даже жестко и недвусмысленно сформулированные нормы имеют массу послаблений вроде «по мере возможности», «при готовности государства», «в рамках существующего законодательства» и т. д. Все эти послабления спасают государства от чрезмерных требований тех или иных нацменьшинств.
Двойные стандарты
…Добавим, что в этой конвенции отражены чисто экспертные подходы, а мир устроен так, что решения принимают не эксперты, а политики. Если бы все решали академически подготовленные и демократически настроенные, толерантные в большинстве своем эксперты, то мы бы жили в идеальном обществе.
По европарламентским наблюдениям Мирослава Митрофанова, все документы, рекомендованные странам Европы, очень хорошие и правильные, но когда речь доходит до политических решений, то в 90 процентах случаев государство принимает самые жесткие решения из возможных. Недостаток конвенции состоит в том, что в ней не содержится механизм смещения стандартов в либеральную сторону.
Кроме того, в современной Европе остается сильным геополитический фактор. Сейчас обсуждается прием в ЕС Румынии и в этом контексте говорится о… недостаточности присутствия языков меньшинств – немецкого и венгерского – в мультикультурном университете, финансируемом Румынским государством. Для Латвии это совершенно фантастическая постановка вопроса. Однако нашу страну за столь же недостаточное присутствие русского языка на уровне государственного высшего образования никто в Европе не критикует. Но, помилуйте, отчего же?
За спиной румынских меньшинств стоят значимые страны ЕС – Германия и Венгрия, а за нами – страна, которая воспринимается Евросоюзом как чужеродный объект, – поясняет Мирослав. – И всегда, когда речь в Европе заходит о русском меньшинстве в Латвии, западные политики прежде всего представляют себе геополитические интересы России, а латвийский истеблишмент им в этом подыгрывает. Уточним: Рамочная конвенция является документом Совета Европы, а в этой организации Россия – председательствующая страна. Но даже несмотря на это, позиции ее достаточно слабые, друзей мало, и за определенные рамки не могут выходить даже эксперты.
- В общем русские – это сегодня клеймо такое?
Если в этом году главное событие года – выборы в Сейм, то в следующем определенно станет отчет Латвии о выполнении Рамочной конвенции по защите прав нацменьшинств. Очень скоро Европа подвергнет жесткой критике отказ государств использовать языки нацменьшинств в муниципальной администрации и топонимике.
- Но Латвия же подстраховалась специальными оговорками!
Это не поможет. Нашим властям дали понять: да, мы аплодируем тому, что вы ратифицировали конвенцию, но с политической точки зрения не принимаем в расчет сделанные вами оговорки. Конвенция является целостным документом и мы будем анализировать ее соблюдение по всему спектру. Надежда на то, что этот вопрос никто и никогда не будет поднимать, несостоятельна…
Стучите, и отворят вам
По опыту самое важное в Рамочной конвенции – это востребованность того или иного права. Например, для австрийских словенцев право использования их языка в топонимике очень важно. Но местные самоуправления нагло игнорируют решение Конституционного суда, которое было принято в пользу нацменьшинства. Тем не менее, словенцы не опускают руки, они продолжают бороться за свое право на топонимы, причем если у нас в подобной ситуации вся тяжесть работы лежит на политиках и партиях, то в Европе этим занимаются негосударственные организации (НГО). Понятно, что гражданское общество в Латвии еще слабое и незрелое, НГО хиленькие, не имеющие большого влияния. Отсюда и результат…
По мнению Митрофанова, необходимо добиваться, чтобы защита интересов нацменьшинств в Латвии перестала быть делом лишь русских общественных организаций, а стала общенациональной идеей. Рано или поздно так оно и будет.
Следующий отчет для Европы, по всей видимости, поручат готовить Центру этнических исследований, и это очень хорошо. Это четкий сигнал для молодого поколения образованных латышей: нацменьшинства – не обуза и не вызов государству, как это воспринимается по сей день, а качественно иное измерение патриотизма.
Кроме того, перед русскими стоит задача участия в разных национальных организациях ради своих интересов. Пока не произойдет горизонтальной интеграции, большинство не сможет воспринимать наши проблемы как нечто нейтральное, а будет следовать установке «мы против них, они против нас». Как сейчас – это такой самоизолирующий, провоцирующий подход: мы отстаиваем свои интересы внутри собственной среды, в своих СМИ, и выхода за эту территорию нет…
Форма или содержание?
Как известно, в 2001 году под давлением ЕС в Латвии удалось отвоевать использование языков нацменьшинств в частной сфере, результатом чего стал более либеральный Закон о госязыке. Уже пять лет в рамках этого закона предпринимателям не запрещено использовать русский язык в визуальной рекламе и вывесках, только формат и шрифт не должен преобладать над латышским вариантом. Но давайте честно: многие ли новохозяева пользуются этой возможностью? То-то…
bq. Причин тому много, – уверен Мирослав Митрофанов. – Это, конечно, инерция, ведь людей так долго пугали, что они до сих пор не могут прийти в себя. Второе – чего греха таить: в советское время многие наши соотечественники жили с постоянным внутренним желанием эмигрировать из «совка», и когда Латвия отделилась, то многие приняли введение латиницы за некую свободу, ибо кириллица была не частью их идентичности, а признаком советского – затасканного и заскорузлого. Добровольный отказ от русских букв – своего рода отказ от предыдущей жизни.
И потом, если у латышей внешние проявления, форма, символика является самым главным, то для русских куда важнее содержание – смысл, который стоит за знаками. В этом есть свои плюсы: не позволив втянуть себя в борьбу за символы, мы сэкономили силы и не дали довести ситуацию до взаимной ненависти.
Однако в вопросе о сохранении идентичности символика выглядит иначе: если она совсем не будет присутствовать в жизни следующих поколений, то идентичность будет размываться и даже заменяться. Поэтому русские должны взять от государственных законов и международных документов все, что можно, и даже немножко больше.
- Боюсь, это очередная иллюзия…
Приведу вам два примера. Еще до отмены ограничений мой коллега по партии Евгений Дробот повесил на своей конторе в Даугавпилсе крупную надпись на русском «Бюро общественных организаций». Через пару дней пришла инспектор по госязыку. Спросила, в чем причина столь наглого поведения. Евгений Павлович спокойно ответил, что это делается специально: мол, если оштрафуете – мы подадим в суд, проиграем его, затем подадим иск в Страсбурский суд, который обязательно выиграем, и Латвия заплатит большие деньги, и все вас будут ругать. Она ушла и больше никогда не возвращалась.
А совсем недавно я встретил своего приятеля, владельца маленького придорожного мотельчика. Ну, спрашивает он меня, как вы там в европах боретесь за наши права и когда уже русский будет в Латвии официальным? Я рассказал ему и, к слову, заметил о том, что вывески уже пять лет можно и на русском языке писать. Он почесал затылок и говорит: «Знаешь, это какая-то полумера; я хочу, чтобы в законе было написано, что все должны вывешивать и на русском – тогда я буду это выполнять».
Я долго думал потом над этой историей. И понял, в чем дело. Для многих наших соотечественников вопрос сохранения идентичности связан с государством, потому что долгие годы русские были не этносом, а государственной нацией – отсюда тесная связь с государством. Когда можно быть достаточно автономным от него и пользоваться многими благами и свободами в рамках закона, мы все время цепляемся за государство и смотрим, что оно нам предписывает: быть самим собой или не быть? И отсутствие запрета мы воспринимаем не как право, а как отсутствие команды