Остается только удивляться языку, на котором говорят политики и их спонсоры, когда думают, что их никто не слышит. Куда только девается их интеллигентность, обычно демонстрируемая с телеэкранов.
Уголовная лексика в устах вроде бы респектабельных людей поразила еще во время «юрмалагейта». Подумалось, может, случайность, молодая страна, разные люди пришли в политику…
Но чтение вчерашней газеты «Неаткарига», в которой напечатана стенограмма телефонных разговоров, заставляет думать, что это закономерность.
Мат, через каждое слово «блин» (и это не единственное слово на эту букву), в латышскую речь то и дело вставляются исковерканные русские слова – веСЧ, задница, делЫ, типа… Чисто базар солнцевской группировки, а не беседа политиков страны Евросоюза!
Тут и в самом деле начнешь тревожиться за судьбу латышского языка – так его коверкают его же защитники. Может, поэтому Карлис Шадурскис так яростно боролся за вытеснение русского языка из школы, что его окружение литературных слов не знает? И он по доверчивости решил, что в нашем языке нет других слов, кроме как состоящих из трех или в крайнем случае пяти букв, которые часто употребляют спонсоры его партии?
Может, ему и его собеседникам учебник литературы за пятый класс послать для общего развития? Или отправить в латышскую глубинку – для совершенствования родной речи? Или к президенту на стажировку – пусть дайны попоют, мелодией родной речи напитаются?
Может, политики, вместо того чтобы оплачивать на бюджетные – наши общие – средства бесчисленные центры по защите языка и языковые инспекции, будут просто говорить на том латышском, владения которым требуют от нас? Не только с трибуны, но и между собой.