Уже вторую неделю Латвию лихорадит скандал в связи с прослушиванием телефонных разговоров журналистки ЛТВ. Однако чем дальше идет спор, тем больше общественность уводят в сторону от существенных вопросов, подменяя их псевдопроблемами.
Так, до хрипоты спорят о том, допустимо ли было вообще подслушивание журналиста. Или о том, должен ли судья давать разрешения на прослушивание телефонов – мог ведь и запретить.
На первый вопрос ответ ясен: нет профессии, делающей человека абсолютно честным и никаким сомнениям не подлежащим. Все граждане равны перед законом. А второй вопрос ставит под сомнение существование полиции и прокуратуры, ведь одной из их основных функций является сбор информации, чтобы подтвердить или опровергнуть подозрения, что тот или иной человек (или организация) занимается преступной деятельностью.
Если запретить прослушивание телефонов, то почему разрешать, например, слежку, которая, по сути, такой же сбор информации? Ну такая работа у полиции. И если, например, депутат Сейма по занимаемой должности и ксенофоб по убеждению Александр Кирштейнс пишет заявление в полицию, где утверждает, что журналист Леонид Федосеев занимается разжиганием межнациональной розни или какими-то еще антигосударственными действиями, то полицейские обязаны проверить эти подозрения столь высокого должностного лица.
И не возражаю, что полицейские исполняют свою работу. Другое дело, что сбор информации должен вестись по конкретному делу. Естественно, в ходе прослушивания и слежки может выясниться, что «объект», например, имеет внебрачные отношения и детей, нетрадиционную сексуальную ориентацию, ловит и ест жаб и т. п., но это к делу не относится и не может быть разглашено.
Волнует не то, что полиция собирает информацию. Волнует то, что собранная ею информация, даже та, которая касается частной жизни человека, в Латвии легко становится публично доступной. Вот за это надо наказывать, и наказывать безжалостно и даже жестоко – никто не вправе без санкции самого человека разглашать сведения о его частной жизни.