У нас как в Европе…
- Госпожа Островска, как вы оцениваете итоги выборов в Сейм – позитивно или негативно?
Для ученого нет негативных или позитивных данных, есть просто данные, которые надо объяснить. Давайте с самого начала отбросим все «теории заговора». На этот раз этих теорий удивительно много, на каждом углу только о них и говорят – о том, что где-то обменяли бюллетени, где-то не посчитали все плюсики, где-то поставили лишние минусики. Но поскольку об этом будут спорить еще долго, остановимся на чистой науке.
- И какими являются результаты выборов с точки зрения науки?
Думаю, что для многих они стали полной неожиданностью. И объясняется эта неожиданность тем, что в течение последних лет изменилось само понятие «безопасность». Раньше люди связывали безопасность с внешней политикой, и поэтому одна часть электората, а следовательно, и часть партий, видели для себя безопасность в Евросоюзе и НАТО. Другая же часть электората и соответственно другие партии видели эту безопасность в российской внешней политике.
Но после вступления Латвии в ЕС начался процесс слияния экономики Латвии с экономикой европейских стран. Пока мы видим только внешние проявления этого процесса – массовый отъезд рабочей силы. Но совершенно очевидно и то, что на нас стали влиять все те явления, с которыми сталкивается западная политика, западный электорат и западные политические партии.
- А конкретно?
На Западе размылись классические понятия о правых и левых партиях. И вместо классического объединения на экономической основе происходит объединение на основе возможностей и рисков. В центре политического спектра находятся партии, представляющие интересы тех, у кого есть возможности. А по краям спектра нашли себе место радикальные партии, объединяющие тех, кто находится в зоне риска, тех, кто уже не надеется, что сможет использовать возможности knowlegde society – то есть общества знаний.
У нас в Латвии на концах политического спектра также разместились радикалы и популисты – и национальные, и социальные. Они обслуживают тех, кто уже не надеется на предоставляемые возможности и остается в зоне риска. В свою очередь, в центре люди группируются вокруг руководящих партий – это те, кто знают, что они уж точно используют предоставленные им возможности.
- А почему расслоение пошло именно так?
Потому что если раньше ты был профессионалом в какой-то конкретной сфере, ты мог им оставаться всю жизнь! Теперь же изменение социального статуса происходит стремительно – и возможен как неожиданный очень быстрый взлет, так и неожиданное очень быстрое падение: И те, кто субъективно чувствует, что у них большого падения не будет, что они сумеют использовать все нынешние возможности, группируются вокруг партии власти. Те же, кто потерял эту надежду, отходят на края политического спектра.
Причем это вовсе не означает, что по краям политического спектра находятся бомжи, безработные или люди без образования. Наоборот – «аутсайдерами» могут чувствовать себя и люди с высшим образованием, и бывшие депутаты или министры… Более того: у нас, по сравнению с Западом, данная ситуация имеет свою специфику, которая очень четко проявилась в ходе выборов 9-го Сейма – у нас именно люди с хорошим образованием очень часто чувствуют, что они находятся в зоне риска. Это ученые, профессора, доктора наук: они сторонники партии Эйнарса Репше. Они выбирают для себя лозунг: «Мы боремся с коррупцией!», но на самом деле они находятся в зоне риска и чувствуют себя в зоне риска.
Также в зоне риска находятся ЗаПЧЕЛ и ТБ/ДННЛ. А вот «народники», «зеленые крестьяне» и «первые» группируются в центре. В этих партиях собрались очень разные люди. Может быть, в их числе есть и те, кто ощущает себя не слишком уверенно, но тем не менее в этих организациях доминируют те, кто чувствует, что у них есть возможности.