За первыми шагами и заявлениями политика на высоком посту следят всегда пристально: куда нанес первый официальный визит, как оценил какое-то явление, что сказал по такому-то поводу. Недавно президент Затлерс по случаю встречи национальных партизан высказался по этой неоднозначной для Латвии теме. Послание получилось почти восторженным и поэтому для многих неожиданным…
После войны в латвийских лесах бродило много людей с оружием…
Партизаны и террористы
Циники говорят, что различия между понятиями «террорист» и «партизан» зависят только от точки зрения: если наши, то партизаны, если «ихние» – террористы и бандиты… При всей неоднозначности оценок действий нонкомбатантов – так на языке военных конвенций называются лица из числа гражданского населения, участвующие в боях (что, кстати, с чисто правовой позиции этих актов считается незаконным…), различия есть. Правда, они часто находятся в сфере скорее морали, нежели военного дела. Но во всяком случае считать партизаном любого, кто прячется в лесу, время от времени постреливая оттуда, никаких оснований нет.
Латвия уже 16 лет пересматривает историю и пытается создать новые ценности и новый пантеон национальных героев. Музеи, памятники, семинары – все как положено в пропагандистской работе, только ничего конкретного. В чем же дело, почему бы не рассказать о «героях борьбы за независимость» с подробностями, с именами и фамилиями (сейчас же нет КГБ, чего бояться?..), с описанием их героизма: где, кто, что сделал. Расскажите об операциях «лесных братьев» против войск противника, поведайте, сколько там было нападений на автоколонны и гарнизоны, сколько повреждено техники и военных коммуникаций, сколько было атаковано частей армии и НКВД, где, в каких архивных материалах это отражено. Но насчет этого все пропагандисты почему-то дружно молчат.
А были ли вообще военные операции и героические подвиги участников «национального партизанского движения»? Те, кто оказался в последний год войны и после нее в лесу, достаточно четко делятся на три категории:
специальные диверсионно-разведывательные подразделения, оставленные немцами при отступлении,
примкнувшие к ним или самостоятельные осколки легиона СС и полицаев (с немцами уйти не удалось, а от красных им ждать ничего хорошего не приходится – руки по локоть в крови)
и разношерстные группы дезертиров из немецкой и советской армий и растерявшихся, запуганных, озлобившихся на cоветскую власть простых мужиков, целью которых была скорее не борьба, а желание как-то выпутаться из этой ситуации.
Первые следовали своим четким правилам, в которых одно из важнейших – избегать ненужных столкновений с противником и выполнять узкую специальную задачу или просто затаиться и ждать приказа. После 1945 года полученные «по наследству» от абвера американцами и англичанами эти группы держались «про запас», это был ценный ресурс на случай возможного конфликта бывших союзников с СССР.
У полицаев из расстрельных команд цель тоже была не воевать, а спрятаться и отсидеться: сначала они ждали возвращения немцев, потом прихода американцев… Вылазки делали только для захвата пропитания, одежды, денег, если не было каналов связи с сельской родней. Что касается остальной, вначале (до массовой сдачи «под амнистию») самой многочисленной, но неорганизованной и деморализованной части «лесных братьев», то они проводить какие-либо военные операции не могли просто по определению.
А вот акции запугивания и мести в отношении населения проводились. Потому что с каждым послевоенным годом жизнь населения потихоньку налаживалась, а поддержка с его стороны неуклонно снижалась.
Как-то разговорился на эту тему со своим школьным учителем. Его детство прошло в деревне на северо-западе Латгалии, край был тот еще. До середины 50-х постреливали. Он рассказал, как «ястребки» (так в народе называли служащих истребительных батальонов НКВД, которые набирались из местного населения, – что-то вроде нынешних земессаргов) застрелили трех, последних в округе, «лесных братьев» и привезли их тела в поселок для опознания. Зная, что учитель рос в семье, где советскую власть, мягко говоря, не очень любили, я спросил: что они чувствовали тогда, глядя на трупы противников этой власти? Ответ был достаточно неожиданным: «Облегчение. Оттого, что все это наконец-то закончилось…»
Для них амнистий не было…
А вот что касается партизан советских, то здесь картина совершенно иная. Никто из знающих тогдашнюю ситуацию не станет утверждать, что они были сплошь «белыми и пушистыми», мирное население не трогали, а только совершали подвиги, о которых много написано в книжках советского периода. Нет, борьба в тылу противника – это особая, жестокая война с правилами не для слабонервных, там всякое бывало. Но при этом никто не сможет, не погрешив против совести, отрицать, что они все же реально воевали с немцами и полицейскими формированиями.
Вспомню только одну партизанскую операцию, не самую, наверно, громкую и значимую, но с участниками которой, своими земляками, довелось лично разговаривать. Зимой 1943 года три отряда из знаменитого партизанского края в районе нынешнего Кургана Дружбы предприняли дерзкое нападение на поселок Вецслобода в Лудзенском районе. Поселок довольно большой, из-за своего положения являлся важным опорным пунктом, там были не только полицейские, но и немецкий гарнизон. Однако партизаны смогли скрытно подойти и после ожесточенного боя занять Вецслободу. Тот, кто хоть немного знаком с историей военного дела, понимает, каково это – брать штурмом населенный пункт, обороняемый регулярным армейским подразделением. Однако гарнизон был выбит, устроенными засадами задержана колонна немцев, идущая на подмогу, взяты хорошие трофеи, много продовольствия, приготовленного немцами на складах для отправки, важные документы, списки жителей, отправляемых в Германию… Вот это, господа историки, называется военной операцией, борьбой с иностранной оккупационной армией. А стрельба из кустов по учителям и пионервожатым, грабежи магазинов и сжигание семей советских активистов называется совсем другим словом…
Рискну заметить, что реверанс президента в сторону нацпартизан может и не иметь никакого отношения к его собственным взглядам и убеждениям. Просто в нашем государстве уже сложилась новая, увы, вполне определенная, идеология. И человек, занимающий высший пост, просто обязан следовать идеологическим клише. Это что-то вроде «горячо поддерживая и одобряя политику партии в области строительства коммунизма и пролетарского интернационализма…» – помните, как обязательно с этого заклинания начинали совсем недавно латвийские руководители любую свою речь… Теперь ритуал поменялся: надо клясться в «признании оккупации» и отвешивать поклоны «национальным партизанам». Другой вопрос – куда в конце концов может завести страну и общество такая идеология…
Словарь
Нонкомбатанты [фр. non-combattants] – в международном праве – лица, не входящие в состав вооруженных сил воюющих государств.