По словам Андриса Залитиса (член совета), крупнейшие банки страны — SEB, Swedbank, DnbNord и прочие — начинают искать малейшие предлоги, чтобы повысить ставку по взятому ранее кредиту. Типичный вариант — пункт договора, согласно которому банк имеет на это право, если стоимость залога упала более чем на 25%. “Как мы знаем, недвижимость в стране упала не на 25, а на 50–60%. Так что все мы ходим под этим ружьем”, — говорит Залитис. И добавляет, что жалоб на такие действия банков — все больше.
— Начнем с ипотечных заемщиков. По вашей практике, что не так делают банки?
— Банки делают все так, но только с точки зрения своих интересов. И у них для этого есть все возможности, ведь договоры с клиентами составлялись так, что все риски в случае чего банк может переложить на плечи клиента. Когда экономика функционировала нормально, зарплаты росли, а недвижимость дорожала, эти юридические нюансы особо не ощущались, но как только ситуация изменилась… Сами знаете, зарплаты сейчас падают, многие остаются без работы, а тут еще счета за отопление — в результате все большее число клиентов оказываются в ситуации, когда они не могут выплачивать кредит в прежнем объеме.
— И что тогда?
— Добросовестный клиент идет за консультацией в банк, просит кредитных каникул. В одних случаях банк даже не соглашается дать отсрочку и решает побыстрее экспроприировать заложенное имущество. Либо предлагается небольшая отсрочка, но за эти 3 месяца без платежей нужно заплатить либо повышением ставок, либо дополнительной комиссией, или же банк просит внести дополнительный залог. Нередко клиент в надежде найти новую работу соглашается с этими условиями, однако тем самым он так или иначе ухудшает свою ситуацию.
— А если клиент не потерял работу, какие поводы может использовать банк, чтобы повысить ставку по кредиту?
— Поводов очень много, и мы слышим о них каждый день. Начиная с того, что у клиента снизились доходы, и это, по логике банка, увеличивает кредитный риск. Впрочем, для того, чтобы банк потребовал повышенную ставку, вовсе не обязательно дать какой–то реальный предлог. У нас были случаи, когда банк просто объяснял свое решение сложной ситуацией на финансовых рынках. Мол, ситуация в мире стала хуже. Особенно часто с этим сталкиваются те, у кого плавающая ставка. Ну и, наконец, цена залога.
Во всех ипотечных договорах есть пункт, что если стоимость залога падает более чем на 25%, то банк имеет право менять договор. Разумеется, не в пользу клиента. А как мы знаем, недвижимость в стране упала не на 25, а на 50–60%, а в отдельных сегментах и на все 70%. Значит, мы все ходим под этим ружьем, которое вполне может выстрелить, если банк этого захочет.
— На какие банки в этом плане жалуются больше всего?
— Больше — на SEB, Sampo, DnbNord, Swedbank, судя по нашему опыту, там эта практика уже применяется. Практически все крупные, кроме Parex — на него жалоб пока не было, может, потому что там государство… Как обстоят дела в небольших банках, мы не знаем, может, просто их клиенты до нас пока не дошли.
— Знакомые заемщики говорят, что если раньше спокойно опаздывали с платежом на день–два, то теперь стараются не давать банку никакого повода для претензий.
— Такие случаи — с упоминанием опозданий в качестве предлога — в нашей практике тоже были, но еще раз повторюсь: чтобы изменить условия кредита, вовсе не обязательно быть неаккуратным плательщиком. Банки ищут и при желании находят любой возможный предлог и быстро обращаются в третейский суд. А там, как известно, дело рассматривают в течение всего нескольких месяцев.
— А если банк предлагает поднять ставку, а клиент отказывается менять договор?
— Тогда банк либо уступает, либо в одностороннем порядке разрывает отношения с клиентом — и начинается суд.
— И каковы там шансы?
— Если клиент просто плывет по течению и ничего не предпринимает — дело почти наверняка выигрывает банк. Если клиент борется, тогда шансы пятьдесят на пятьдесят.
— У вас есть рейтинг банков по степени их жесткости в отношениях с клиентами?
— Я бы расставил их так: SEB, Swedbank, DnbNord. Но в целом тенденция довольно общая для всех за исключением маленьких банков, по которым у нас просто пока нет информации.
— Банкиры часто говорят, что они не заинтересованы в ухудшении отношений с клиентом, так как подешевевшие залоги им не нужны.
— Понимаете, в чем тут проблема. Она не в залоге, а в нашем законодательстве. Клиент в других странах отвечает перед банком только залогом. А наше законодательство — это другая история. Если ты не можешь платить, банк забирает залог, ты остаешься без квартиры, которая подешевела на 50%, и недостающую сумму остаешься должен. Причем этот долг практически невозвращаемый и на всю жизнь, так как на эту сумму тоже идут проценты. 90% наших кредитных договоров заключались именно на таких условиях, и это главная причина, почему в Латвию было закачано столько банковских денег и почему банки выдавали кредиты даже до 110–120% от залоговой стоимости. Они явно посмотрели на наше законодательство, на его отличия, и увидели, что здесь залог — не недвижимость: в Латвии залогом является сам клиент, его семья, дети.
— У вас на сайте написано, что первая консультация бесплатная, а потом вы консультируете за половину от рыночных расценок. Это тоже бизнес. Не опасаетесь, что правительство поддержит идею Шлесерса ввести мораторий на 3 года на отчуждение банками квартир у неплательщиков?
— Если поддержит — прекрасно! Мы будем только рады! А насчет бизнеса — нет, мы не коммерческая организация. Первую консультацию мы можем провести сами, поэтому и денег не берем, а за последующие нужно платить тем юристам, которых мы привлекаем со стороны. Но мы с ними договорились, что они будут помогать за половину от обычной стоимости их услуг. Так что для нас это не бизнес.
— В какую сумму для ипотечного заемщика может обойтись судебное разбирательство?
— Это порядка тысячи латов. Причем судебные разбирательства во всех инстанциях, как правило, занимают 3–4 года, что совсем неплохо для клиента.
— Полагаете, ситуация в экономике за это время изменится к лучшему?
— Нынешняя ситуация, уверен, не продлится долго хотя бы в плане законодательства, понятно, что правительству придется принимать какие–то решения. Слишком многие на это рассчитывают.
— У вас лично с банками тоже были сложности?
— Да, и как у частного заемщика, и в бизнесе. По одним случаям банк отозвал свои требования, по другим сейчас ожидаю ответа с их стороны, и если он будет негативным — буду судиться.
— А насколько удачным выходом из конфликта с банком является процедура личного банкротства?
— По самой идее — очень хороший вариант, но в нашем законодательстве такие условия, что на практике вариант личного банкротства практически не работает: расходы на эту процедуру недоступны практически никому из обычных банковских клиентов, да и сроки — 7 лет неплатежеспособности — слишком затянуты. Если не ошибаюсь, в США этот срок равен трем месяцам.
— Перейдем к корпоративным клиентам — с какими проблемами сталкиваются предприятия?
— Много сложностей у девелоперов. Например, банк прекращает финансирование строительства, хотя девелопер уже вложил в него свои деньги. Чем объясняют? Тем, что ситуация на рынке изменилась. В итоге получается, что денег нет, объект достроить нельзя, а значит, в таком виде его гораздо сложнее продать.
— И что, реально заставить банк дать обещанные деньги?
— Реально, особенно если дом уже почти построен и не хватает только крыши. Дом без крыши — это долгострой, который можно продать разве что посреднику, а с крышей — уже готовый объект. Но проблема не только в этом. 99% таких кредитов выдавались не только под залог недвижимости, но и под личные гарантии бизнесмена. Значит, в случае проблем банкротирует не отдельное SIA, а конкретный человек, его семья.
— Все чаще говорится, что в наиболее жестких случаях дело может быть не в политике банка, а в интересе конкретных банковских менеджеров.
— У нас есть клиенты с такими историями. Мне трудно судить, действительно ли в банках такая ситуация, но некоторые предприятия об этом задумывались. Например, есть одно сельскохозяйственное предприятие, которое столкнулось с проблемами из–за общей ситуации в экономике. В ответ банк предлагает вариант: мы нашли вам скандинавского инвестора. Банк — тоже с корнями оттуда. Наш бизнес задумывается: если впустить к себе стратегического инвестора, дальше местных можно легко выдавить — это уже дело техники. Увеличить уставной капитал, например. Является ли это тенденцией, массовым явлением, трудно сказать, но случаи есть.
Адрес
www.kreditnemeji.lv
SEB тоже плачет
Популистские высказывания представителей власти, в том числе о том, что многие ипотечные заемщики не смогут отдать кредит, подрывает инвестиционный климат в Латвии, считает председатель правления банка SEB Айнарс Озолс. В интервью Latvijas Avīzе Озолс рассказал, что после таких высказываний ему приходится объясняться с предпринимателями из других стран, поясняя им, насколько серьезны и обоснованны эти заявления. “Если серьезны, это означает отказ от рыночной экономики”, — считает банкир.
Озолс также критикует предложение Шлесерса ввести мораторий, запрещающий банкам в ближайшие три года выставлять должников из дома. "Довольно уверенно можно сказать, что это подорвет всю правовую систему. Юристы скажут: создан прецедент, что можно брать кредиты и потом не возвращать их в срок. […] Каждый заемщик может попытаться не выплачивать кредит, никто никому больше не станет давать кредиты, наступят “заморозки”. Банки будут вынуждены заморозить операции. Они заявят клиентам: “Извините, у нас ваши деньги в безопасности, но получить вы их сможете тогда, когда нам будут выплачены все долги”. В модели рыночной экономики так работать нельзя", — говорит банкир.
Шлесерс — за клиентов
Критикуя безответственные действия банков в предыдущие годы, министр сообщения Латвии Айнарс Шлесерс прогнозирует, что теперь правительство может ввести мораторий, запрещающий банкам в ближайшие три года выставлять должников из дома. Такой закон, по словам Шлесерса, может быть принят в течение ближайшего месяца.
В интервью программе “900 sekundes” телеканала LNT министр подчеркнул, что банки должны взять на себя ответственность за прежнюю безответственную политику, во время которой кредиты выдавались легкомысленно. "Похоже, банки в трудные времена решили заработать еще раз, выставляя из домов жильцов, и “за бутерброд” перенимая столкнувшихся с трудностями предпринимателей", — сказал Шлесерс.
Министр отметил, что банки, конечно, будут недовольны таким законом, но они не смогут игнорировать волю верховной власти. “Ни одной семье не нужно было бы волноваться о том, что в течение ближайших трех лет они могут потерять жилье”, — подчеркнул он.