Но процесс остался, приобретя скрытую от глаз широкой общественности форму. Попавшие в переплет люди стараются самостоятельно и тихо решить свою проблему. И только тогда, когда чувствуют вокруг себя какую-то ватную пустоту, в которой вязнут все их усилия, обращаются в прессу. И вот ведь что удивительно: как правило неприятности валятся на голову порядочным людям, а прохиндеям – везде зеленый свет. Но еще более удивительно, что и наши правоохранительные органы перед жуликами часто демонстрируют непонятную беспомощность, в то время, как приличных людей трясут, как грушу.
Вот и случай, о котором мы узнали, из этого же разряда. В 2000 году некий господин N организовал свою фирму вместе с двумя своими знакомыми. Фирма взяла в аренду с правом выкупа сначала один заброшенный дом, потом другой с участком земли. Идея была вполне здравая: постепенно отремонтировать полуразрушенные строения, привести все в порядок вокруг, ну а дальше использовать по необходимости. Работа двигалась, хотя и не крейсерскими темпами из-за того, что у фирмы были скромные финансовые возможности.
Через три года один из соучредителей вышел из состава фирмы, и его место заняли два других человека. Доли уставного капитала у каждого из теперь уже четверых учредителей распределялись опять же поровну на всех – по 25 процентов. Однако спокойная работа и равноправное положение теперь устраивали не всех. Еще через год один из соучредителей предлагает нового компаньона – своего ближайшего родственника, для того, чтобы ускорить все процессы, происходящие в фирме. И увеличить уставной капитал. Самое интересное заключается в том, что, вводя нового учредителя, прежние решают перераспределить доли капитала фирмы, но тайно от того самого г-на N, который фирму основал и пригласил их работать вместе. “Военная хитрость”, или обыкновенная подлость, объясняются просто: собственность фирмы день ото дня растет в цене и по объективным законам рынка недвижимости, и потому что идет работа на этих объектах. Поэтому и доли капитала становятся все полновеснее, а значит, привлекательнее для их владельцев. Поэтому родственнички собирают остальных учредителей, игнорируя N, перераспределяют доли так, что себе забирают большую часть, остальным, в том числе и N, который об это знать не знает, достаются крохи. Передел подкрепляется протоколами собрания, где подпись N просто подделывается. Тайну сию все участники махинации строго хранят, мило общаясь в процессе трудовой деятельности с N.
Однако все тайное так или иначе становится явным. Случайно N дают эти самые протоколы вместе с другими бумагами. N, узнающий о махинациях с долями, обращается в городской суд, однако суд, почему-то довольно благосклонно отнесся к махинаторам и решил, что N упустил время подачи апелляции по перераспределению долей. Естественно, N обратился в вышестоящую судебную инстанцию, которая и занимается сейчас его вопросом.
N, понимая, что ситуация в фирме при такой ловкости рук и напоре соучредителей-родственников, может разворачиваться как угодно неблагоприятно, обратился и в полицию. Местные пинкертоны в начале июля начали уголовный процесс о мошенничестве в особо крупных размерах против одного из соучредителей – инициатора передела собственности фирмы. И что же? Прошло почти два месяца, но, похоже, ловкий махинатор до сих пор не ощутил на себе пристального внимания стражей закона. Арест на имущество фирмы не наложен, аудит не проводится, равно как и экспертиза подписей на документах. На свои вопросы о ходе расследования г-н N получает обнадеживающие, но туманные ответы о том, что следствие идет.
Аналогичный ответ получил и журналист, обратившийся к пресс-секретарю Управления полиции.
Конечно, слышать, что следствие идет, неплохо. Однако столь черепаший ход никак не ограничивает свободу действий злоумышленника, за которым оказывается, уже тянется длинный хвост разного рода махинаций в других местах. Вполне может случиться так, что пока полицейские дознаватели убаюкивают N уверениями, что дело движется, махинатор так поживится в фирме, что от нее останутся рожки да ножки. Спрашивается, а почему собственно? Неужели все действительно так запущенно, что у полиции нет сил и возможностей поставить, вернее, посадить на место доморощенных остапов бендеров?