Политики намеренно поддерживают раскол в обществе
Если не хочешь ассимилироваться
Что такое интеграция? Ученый люд объяснял мне сей термин достаточно популярно: это что-то среднее между сегрегацией и ассимиляцией. Слава богу, как бы ни буйствовали национал- радикалы, до сегрегации у нас не дошло, а попытки ассимиляции есть, хотя и не столь агрессивные, как при Улманисе-первом.
К недовольству национал-радикалов, тенденции к ассимиляции наблюдаются не более чем в 10 процентах русских семей. В эти проценты входят и многие смешанные семьи, особенно проживающие в провинции. И если 90 процентов не проявляют интереса к ассимиляции, а процесс этот в значительной мере зависит от самих людей, вряд ли она удастся, какие бы усилия власть ни прилагала. Ясно, кто не хочет ассимилироваться, сохранит свою национальную идентичность, что совсем не мешает ему быть интегрированным в латвийское общество.
Как отмечала профессор Илга Апине, у нас формируется новый тип русского – это человек с характерными признаками национального характера, но с ясным ощущением собственной принадлежности к Латвии.
Кстати, «лицом Латвии в Европе» стала Алина Мамедова. На вопрос австрийских журналистов, считает ли она себя типичной латышкой, Алина ответила, что она типичная латвийка нового времени.
Когда нет равенства
Что такое интегрированное общество? Абсолютного ничего в мире нет, нет и такого общества, которое можно было бы считать абсолютно интегрированным – любое общество разделено на классы и слои, есть вытолкнутые из него люди с ограниченными возможностями, а мировоззрение, политические симпатии не единодушны. Так что и в латышской общине полно дезинтегрирующих факторов, и в русскоговорящей их хватает, да и между общинами они есть. Тот же Праздник песни мы воспринимаем по-разному – для одних это лишь красочное представление, для других же – национальный символ. Но разве это мешает жить если и не в дружбе, то в мире – вполне по-добрососедски?
Нормальное интегрированное общество, полагаю, прежде всего – это общество толерантное, общество равных политических прав. Все остальное – от лукавого. Но как раз-то толерантности нам не хватает, и с равенством не только политических прав далеко не все ладно.
В правах неграждан несколько десятков отличий и ограничений насчитывается. И это не все. Оказывается, и «все граждане Латвии не могут быть равны, в граждане Латвии проникли тысячи врагов Латвии», – кликушествует Петерис Табунс с парламентской трибуны под молчаливое одобрение депутатского большинства. Нетитульные граждане поражены в праве на родной язык, что тянет за собой множество ограничений – получать образование и разговаривать с чиновником на русском языке, работать без предъявления пресловутых «аплиециб» и т. д.
«Нет таких трудностей, которые не создали бы себе большевики», – была когда-то в ходу такая присказка. Власти Латвии, расколов общество, насоздавали, как те большевики, себе трудностей, которые вроде бы пытаются преодолевать, на словах интегрируя общество. На деле же официальная политика интеграции – не более чем строительство потемкинских деревень. На большее, на преодоление искусственно созданных проблем не хватает политической воли.
Лучше не вмешиваться
А латвийское общество вообще-то интегрировано не меньше, чем любое многонациональное государство, потому что экономические, социальные, увы, криминальные и вообще житейские проблемы национальности не имеют, а периодически наблюдаемый в обществе этнический раздрай – плод той самой официальной политики интеграции. Точнее, ее полной импотенции.
Лучшей политикой была бы политика невмешательства в эти процессы – жизнь сама бы расставила все по своим местам. «Если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану», – наставлял Козьма Прутков. Иными словами, помолчите, перестаньте будировать общество нагнетанием страхов, националистическими лозунгами и солью на исторические травмы.
Когда вижу размахивающих национальными флагами хоккейных или футбольных фанатов, когда вижу в троллейбусе озабоченных фактически одинаковыми проблемами людей, а в любом коллективе встречаю работающих рядом латышей и нетитульных (назвать всех русскими не могу, а «русскоговорящий» мне не нравится), задаюсь вопросом: кого и куда надо интегрировать? Родившихся и выросших на этой земле или проживших здесь по 30- 40, а то и по 50- 60 лет, принявших гражданство Латвии (кстати, предки почти 40 процентов нетитульных граждан жили здесь и в позапрошлом веке) или вопреки всякой логике не допущенных до гражданства, но считающих Латвию своей страной и уже интегрированных в ЛАТВИЙСКОЕ общество? Вот тут-то и вскрывается такой нюанс: нас хотят интегрировать в ЛАТЫШСКОЕ общество.
Мавр сделал свое дело
В январе 1991-го баррикады у здания правительства были опоясаны многометровым, исполненным кириллицей транспарантом: «Русские, под флагом Латвии встаньте рядом, тут решается и ваша судьба!» Но вскоре начались провокации, а точнее, свистопляски с печатями в паспортах, с самими паспортами, с разделением на граждан и «негров», всевозможными ограничениями, поражениями в правах, запретами на профессии и т. д. И уже через четыре года премьер Шкеле пообещал вообще убрать кириллицу с рижских улиц. «Мавр сделал свое дело»? Но было же ясно, что совершенно нереально добиться репатриации части нелатышей на исторические родины, значит, нужно по крайней мере большую их часть сделать лояльными жителями Латвии, не настраивать против государства.
Для этого, по мнению нынешних «интеграторов», и надо-то – выучить латышский язык и признать официальную историю страны. С госязыком все ясно – знать надо, и более 80 процентов нетитульных владеют латышским языком если и не свободно и литературно правильно, то вполне могут объясняться. Это общеизвестные факты. Но и президент не перестает указывать на необходимость владения латышским языком, объявив его чуть ли не мерилом лояльности неграждан, и депутаты лишь на госязык и упирают. Дескать, выучите, и все будет в порядке.
Не будет, потому что националы, в том числе и из правящих коалиций, требуют еще и одинакового понимания переписанных фактов истории, с чем, естественно, большинство нетитульных вряд ли согласится. А как согласиться?
Последние бастионы
Освободивших Латвию от фашизма официально обозвали «оккупантами» и так же официально экс-эсэсовцев признали героями, борцами за свободу Латвии. И необдуманный «Саласпилсский трудовой лагерь», и оскорбительное «вобла, водка и частушки», и приравнивание нацистской символики к советской, и запрет на ношение советских боевых орденов и медалей, фактически приравненных к нацистской символике…
Но ведь лишь ярый националист может игнорировать то обстоятельство, что победа в Великой Отечественной войне является крупнейшим событием, которым русские, белорусы, евреи, потерявшие в той войне многие миллионы соотечественников, гордятся и с годами не утрачивают эту гордость и благодарность погибшим и выжившим. А радикалы с трибуны Сейма требуют выслать из страны наследников «оккупантов и колонистов», взорвать монумент Освободителям, устраиваются судилища над антифашистами. Ну как смириться с этим?
Латышу же вбили в голову, что в легионе Waffen SS воевали мужественные воины, а не головорезы, и им разрешалось шествовать по улицам столицы. А ведь они были пушечным мясом во время мировой войны и остались им в сегодняшних пропагандистских схватках.
Безусловно, главные проблемы, раскалывающие общество, – массовое безгражданство, свертывание образования на родном языке, ограничение русского языка. А нескончаемые унижения неграждан и граждане-нелатыши воспринимают как личные, потому что за негражданами стоят практически все национальные меньшинства. По этому-то рубежу и проходит раскол, сдвинувший по одну его сторону не только неграждан, но и, полагаю, большинство из национальных меньшинств. Раскол, спровоцированный неспособностью властной элиты Второй республики решить жизненно важные для нормального существования латвийского государства вопросы.
Ученые бьют тревогу
Помнится, пять-шесть лет назад, когда националистическая истерия вроде бы пошла на спад, Институт внешней политики обратил внимание на изъяны национальной политики государства: национальная политика государства близорука, бессистемна и хаотична, закрытие русских школ необоснованно по существу и чревато выходом ситуации из-под контроля; государство изолировалось от нелатышской части общества; нет ни закона, ни механизмов учета мнения нелатышской части общества; ратифицировать Рамочную конвенцию по защите прав национальных меньшинств без оговорок…
На выводы политологов из ИВП внимания не обратили, а конвенцию ратифицировали с такими оговорками, что и сами запутались, кого же считать национальным меньшинством. Прав оказался Нилс Муйжниекс, заявивший, что «представители национальных меньшинств связывают слишком большие надежды с ратификацией Конвенции о защите прав нацменьшинств». Экс-министр по делам интеграции уже тогда рассмотрел, что политики выхолостят из общеевропейского документа его суть – условия функционирования родного языка, предполагающие использование языка нацменьшинств в общении с государственными и муниципальными органами в местах компактного проживания нацменьшинств, образование на родном языке, участие в обсуждении проблем, равные политические права всех жителей, написание имен и фамилий в оригинальной транскрипции.
А года два назад уже другой институт – социальных наук, констатировал: в стране наблюдается межэтническая напряженность и политики должны прекратить нагнетать обстановку. Факт: оба исследования остались невостребованным – ни Сейму, ни правительству, ни администрации президента они не понадобились для работы. Вероятно, потому, что они не укладывались в насаждаемую ими «политику интеграции».
Не запросили в госинстанции и выводы проведенного минувшим летом очередного исследования ИСН – общество становится более толерантным, этническая напряженность спадает, но неосторожные в своих поступках и высказываниях с парламентской трибуны политики периодически взрывают устанавливающееся спокойствие в обществе, чем подрывают доверие значительной части населения к государству.
Остановить радикалов
Едва заняв пост, новоявленный министр юстиции «тевземец» Гайдис Берзиньш сразу же обнародовал свои приоритеты: натурализацию заморозить, за отрицание факта оккупации – под суд, говорящих с акцентом депутатов любого уровня лишать мандата, а нелояльных – гражданства…
И инспекция госязыка периодически «вдруг» спохватывается и штрафует железнодорожников, а пожарным, хотя все они граждане, грозит увольнением за «язык». И не маразм ли – разрешить службам самоуправлений издавать информационные бюллетени на иностранном (читай – русском) языке, но держать их не на стенде, а в тумбочке…
Почему такое происходит? Очередной «новый» вариант Закона о гражданстве, подготовленный ТБ/ДННЛ, Сейм отклонил не потому, что он слишком радикальный и абсурден по сути, а потому, что… нельзя, дескать открывать закон перед выборами. Но приступы болезни «тевземцев» хороши уже тем, что хотя ее и нельзя излечить, их можно предвидеть – русофобство, увы, единственный козырь, помогающий им удержаться на политической арене и потому перед каждыми выборами истерия будет нарастать, а ни одна из латышских партий не отважится их остановить. И нет такой партии, которая бы не на словах, а на деле, на парламентском уровне предложила заключить перемирие с прошлым, оставив его историкам. Это к вопросу об одинаковом понимании исторического прошлого как условии интеграции общества.
Об интеграции нельзя говорить со злобой. Человек не может чувствовать себя хорошо, если он долго живет с воинствующей позицией. Интеграция – это примирение, понимание, путь навстречу миру и согласию.
49 процентов латышей считают Женский день 8 марта важным праздником и всегда его отмечают, а 24 процента важным этот день не считают, но женщин поздравляют с удовольствием; 12 процентов латышей никогда этот день не отмечают (среди русских таковых 11 процентов). Это мнение народа. Власти не учитывают и того, что из 300 тысяч православных 35 тысяч – латыши, но вместе с 8 марта не признают и православные Рождество и Пасху отмечаемыми днями.
…Помнится, когда рьяные инспекторы защитники госязыка заставили работников Рижской думы убрать со стендов информационные буклеты на русском языке, министерство интеграции собиралось добиться запрета, да так и не собралось. И национал-министра от юстиции с его инициативами не остановило. И недоумевая в частных разговорах по поводу абсурдности оговорок к Рамочной конвенции, не предложило их пересмотреть. И не предложило историю оставить историкам.
Нынешний министр и его предшественница видели основной задачей своего ведомства активизацию работы НГО – негосударственных организаций. Дай им бог удачи в благих намерениях! Но как им видится активизация такой работы в условиях неравноправия?
Чуть более года назад Фонд интеграции общества опубликовал отчет о результатах двухлетней работы по реализации программ Phare «Способствование интеграции общества в Латвии» и «Развитие и усиление гражданского общества в Латвии» – серьезный, а главное, объемный документ:
«…в рамках двух программ проведено (six!) 255 cеминаров, 17 конференций, 3 форума, 3 фестиваля, 6 дискуссий, 5 детских и молодежных лагерей, 7 выставок, 27 концертов, снято 3 фильма, проведено 10 исследований, издано 10 книг, 36 буклетов, создано 10 центров поддержки жителей и 4 интернет-страницы, организовано 8 поездок для обмена опытом… Профинансировано 76 проектов, 13 из низ них – из Латгалии… Важнейшими направлениями стали изучение латышского языка, натурализация и образовательная программа… Проекты способствовали получению гражданства детьми неграждан, уменьшению предубеждений среди жителей Латвии, улучшению качества этнического диалога, а также сохранению идентичности, культуры и традиций меньшинств…»
Однако если это и происходит, то не столько благодаря семинарам и выставкам, а вопреки официальной политике.
Там, куда не влезают политики – в экономике и культуре, в социальных и прочих житейских сферах, латвийское общество уже интегрировано, как и большинство многонациональных стран. Проблема же в том, что не интегрированы общество и политики.